Узнавая о том, что такое Фотографика еще в университете, я даже не представляла себе ее действительного размаха, больших возможностей и потенциала как для ее современников в 70-80-е годы, так и для тех, кто ее увидит через 40 лет. Развешивая работы накануне открытия, я не подозревала, с какой ценностью я «имею дело». Не подозревала внутренне.
И однажды, оставшись один на один с ретроспективной выставкой в музее истории Минска, до моего сердца наконец дошли звуки и голоса, застывшие в фотографиях далеких лет. Открытия подстерегали на каждом шагу: такие простые и понятные человеческие чувства и отношения, мысли и надежды. Я не жила в Советском союзе и, наверное, не смогу оценить, как жилось там и тогда. Но, глядя на фотографии, я ощутила через них дичайший страх и теплую, глубокую надежду. Фотографы из разных уголков огромной страны чувствовали одинаково, жили одинаково, хотя и смотрели на мир по-разному, и так же по-разному выражали свое отношение к миру и к собственной жизни. Эти большие союзные выставки, собиравшие огромное количество людей, видений, стилей и образов были едины в порыве донести свои переживания и тревоги до зрителя. И хотя тогда, как мне видится, всем людям говорили о самой прекрасной стране на земле, все же многие чувствовали в этом подвох и не верили официальным словам. Более того, они пытались донести это чувство до других людей, пробудить их от наивного летаргического сна.
Тревога. Так воспринималась не одним мастером Фотографики цивилизация, разрушающая, угрожающая живому и трепещущему миру, железная и страшная. И можно было бы говорить о прогрессе и развитии техники и технологий, но советские фотографы не хотели в это верить. Эта превосходная метафора указывала не столько на технику как таковую, сколько на саму кровожадную систему, в которой находились живые люди.
Смятение. Так воспринималась странно-пустая и непонятная жизнь. Она куда-то вела. Но куда? Это словно серый, старый мост, и ты посреди него, отчаянно кричишь и рвешься во все стороны. А сдвинуться с места не можешь. Это отчаянный крик пронизал не одну фотографию, он словно в унисон звучал из всех уголков черно-белого мира. Беззащитность человека перед внешними, ему не подвластными силами. Контрасты, много белого или много черного цвета, все это создает гнетущую атмосферу. Изрезанные морщинами лица стариков, тревожные и бессильные. В них вчитывается фотограф, пытается разгадать иероглифы неумолимой старости, прописывает и повторяет их многократно, пока они не вклинятся в память.Недоумение. Такое странное чувство, его ощущаешь, наравне с тревогой и страхом. Недоумение, почему этот мир такой, от чего невозможно сделать его лучше, нельзя хоть немного изменить? Фотографы отчаянно пытаются понять: «Почему?». Вера. Запретное чувство, нежно хранимое и защищаемое от бед и напастей, от чужих взглядов и злых умыслов. Люди на фото хранили веру, а она спасла их. И не только веру в Бога, но и надежду на лучшее для детей и внуков, на защиту и что-то еще, что теперь даже словами не описать, и не понять, не жив в то время.
Верой были и люди, чуткое отношение к старикам, детям, женщинам, мужчинам. Поразило такое трепетное отношение к человеку, оставшееся на фотографии, выкристаллизованное в фотографическом изображении, когда даже спустя 40 лет оно остается таким зримым и таким чувственным. Возможно, именно годы делают это чувство более очевидным, трепетным и даже чуточку болезненным. В наш век гламура и пафоса, поиска чего-то более радикального и просто более, эта простая любовь к человеку на земле являются сегодня незаменимыми и важными.
***
Фотографика превращала реальный мир в фантазийный, ненастоящий. Возможно, именно поэтому фотографы могли позволить себе такое откровение и серьезные критические мысли. Не знаю, были ли тогда, 40 лет назад, эти мысли и слова так очевидно провокационны. Сегодня – это летопись того времени, сохраненный архив, оригинальный документ. Оригинальный даже не в смысле первоисточника, а в способе выражения мысли, пластики языка фотографии, в обретении образом весомого и значимого голоса.
В век стремительного технологического прогресса некоторые эксперименты кажутся наивными и даже странными. Но даже сегодня в них остается наиболее ценным тот импульс борьбы и самовыражения, смелость, которая сегодня не всем фотографам по силам. 30-40 лет назад Фотографика была целым движением, об этом свидетельствуют представленные на выставке документы выставок - плакаты, буклеты, награды, дипломы. Поразило, что награда в Фотографике представляла собой ценную вещь, сродни кубку или медали. Это было огромное сообщество, которое говорило, говорило вслух, и, возможно, эти слова и импульсы доходили до многих людей.
***Лучшие фотографии тех лет сохранил и показал нам Народный фотоклуб «МIНСК», его ангелы-хранители Юрий Сергеевич Васильев и Евгений Карпович Козюля. Они участвовали в тех выставках, получали награды и благодарности. Их работы можно найти в экспозиции и сегодня. Они как связующее звено между веками и десятилетиями, дали возможность увидеть своими глазами и почувствовать то время, без длинных нотаций, исторических фактов, с понятным, простым, живым чувством, оставшимся там, на фотографиках.
Текст: Таня Федоренко
