«Вместилище эмоций - вот что такое художник»
(Марк Шагал)
Фотография может ее пробудить».
(Алек Сот)
Его считают вторым Парижем. И не кто иной, как Марк Шагал, воскликнувший: «О, Париж, ты мой второй Витебск!» Здесь необъяснимой магией того, что сегодня туманно называют «атмосфера» и «энергетика» воспитались такие таланты, как Юрий Пэн и Марк Шагал, Заир Азгур и Алексей Глебов, Казимир Малевич и Илья Репин. С Витебском также связаны жизненные пути просветителей более далекого прошлого - Франциска Скорины и Симеона Полоцкого. Поэтому неудивительно, что искусство получения фотоснимков провинциально-мифологической реальности северной столицы Беларуси постепенно обретает свой характер - спокойный и печальный, самодостаточно погруженный во внутренний диалог.
Фото: Екатерина СмурагаВитебская фотография – явление пока не менее хрупкое, чем феномен белорусской фотографии вообще, но она определенно заставляет говорить и думать о себе. Визуальные летописи меланхоличных рассказчиков историй в фотографиях Александра Веледимовича, эксперименты-ню с техникой цианотипии Татьяны Лисовской, пронзительные работы Екатерины Смурага. Фотокарточки этих витебчан исполнены простоты и правдивости, тишины и шума наших, до легкой слабости узнаваемых дней: неприбранных постелей и покосившихся стульев, расшатанных рам и бабушкиных бус, - шума дней и молчаливой истерики рвущейся наружу, на свет, реальности. Александр ВЕЛЕДИМОВИЧ: «На фотографиях люди смотрят на нас и как будто нас не видят. Они говорят, но находятся в диалоге с самими собой»Свою роль на открытом семантическом поле витебской фотографии (а точнее в развитии чего-то смелого, во множественном числе, а именно «Витебских фотомастерских») Александр Веледимович, их основатель и руководитель, определяет четко и просто: «Мы создаем архив документальной и арт-фотографии современных витебских фотографов».Александр Веледимович признается, что «задел множественности» был произведен с присущей белорусам ориентацией «на будущее», хотя, в беседе о нескольких годах функционирования своего детища результаты амбициозного проекта кажутся более чем значительными.«Лекции продолжались полгода, функционировали курсы для начинающих студентов, - рассказывает об организации своих «мастерских» Александр, - эти встречи были бесплатными, я сам готовил материал о фотографии, делал анонс, приходили те, кому было интересно, смотрели, обсуждали… Весной 2011 года были проведены два мастер-класса и две творческие встречи. События проходили раз в месяц: для Минска это мало, для Витебска – много».«Нашим слушателям были представлены четыре человека и четыре разных точки зрения: Егор Войнов, Андрей Рогач, Максим Шумилин, потом Евгений Мохорев из Петербурга. Хотелось, чтобы было очень доступно для широкого круга людей. Осенью 2011, после летнего перерыва, также была лекция Алексея Шинкаренко, на которой пока все остановилось. Сейчас я принял решение подождать, посмотреть, что будет, какая будет отдача…».В 2012 году Александр Веледимович «засветился» со своим проектом «Портрет с историей», снятым преимущественно в Витебске, на двух российских фотофестивалях: в Чебоксарах и Краснодаре:«Серия была снята неожиданно легко и спокойно, за 2011 год. Она задумывалась прежде всего как интернет-проект для «живого журнала». В социальных сетях я предложил людям делать их портреты в обмен на реальные истории из их жизни. Все было максимально просто: человек пишет историю, она мне нравится, мы делаем фотографию».«За этим было интересно наблюдать… Люди рассказывают истории - я им завидую, понимая, что у меня самого такой истории нет. А потом, к концу проекта, я осознаю, что и у меня она появляется, можно сказать, как-то случайно на этой волне. И я тоже могу ей с кем-то поделиться».
Фото: Александр Веледимович, из серии «Портрет с историей»Другая серия, работу над которой Александр Веледимович продолжает уже более четырех лет, посвящена теме юности. «Вернувшись из Питера, я подумал, что мне интересно посмотреть на молодых людей в Витебске. На кого они похожи, - вспоминает он. - И я стал снимать». «Это были незнакомые мне люди. Очень разные. Кто-то улыбался, кто-то пытался закрыться с помощью рук, кто-то наоборот, показывал, какой он крутой и начинал позировать, обнимая своего друга. Кто-то очень сильно стискивал зубы. Получается, пока для меня незаконченный, визуальный ряд, который, возможно, будет представлять интерес лет через 20…».
Фото: Александр Веледимович, из серии «Юность»Александр считает два проекта очень разными, подчеркивая, что в «Портрете с историей» он работал со знакомыми ему людьми, делая акцент на их характере, отражении в визуальном образе представленного ими рассказа. В «Юности» же во главу угла помещается форма – то, как выглядит человек с улицы и как он спонтанно преподносит себя незнакомцу. Тем не менее, обе эти серии цепляют зрителя именно сложносочиненной эмоцией, взглядом в момент внутреннего диалога героя из «непонятного времени». Витебский фотограф отмечает, что самый частый вопрос, с которым обращаются к нему журналисты и праздные слушатели, касается отсутствия улыбок у персонажей его серий. «Почему люди на моих фотографиях печальны? Вариант ответа (из категории «чтобы отвязаться») – потому что я сам такой, - иронизирует Александр Веледимович. - С фотографической точки зрения: так проще людей сравнивать. Человек улыбается и смеется - все слишком прямо и понятно. А сама улыбка интерпретируется все же чаще всего в позитивном русле: у человека все хорошо и замечательно».«Когда они смеются, они все одинаковые, а когда они «печальны», точнее, я бы сказал - спокойны, у них появляется несколько больший спектр каких-то штук. Спектр эмоций, который присутствует в таких карточках, кажется мне менее очевидным. Если явной улыбки нет, почему-то все начинают считать, что у человека что-то не так. А, может, у него все хорошо, он просто не улыбается?»«На этих фотографиях люди смотрят на нас и как будто нас не видят. Они говорят, но находятся в диалоге с самими собой. Не со мной, как с фотографом, - кажется, что они смотрят сквозь меня».Татьяна ЛИСОВСКАЯ: «Молчать в фотографии - это тоже разговор»В 2013 году уже нет ограничивающей пространство необходимости делить для диалога с человеком кухню, стол, кипяток из чайника. О Тане Лисовской – рыжей витебской Цветаевой от фотографии – я узнаю из «живого журнала» и социальных сетей. В записи от «24 October 2010 @ 02:55 pm» читаешь: «Эстетство красоты и красота безобразия породили дикое желание держать бокал, а не кружку, есть ножом, а не вилкой, сидеть прямо, смотреть гордо. И при этом в ку4е, перемешке, краске. С руками красными, а где-то синими, при4еской растрепанной, но цветом белым и ногтем острым, то4еным, лощеным, дерзким. Худой, борзой и притом дико улыбаясь, глазами поблескивая и губу прикусив одновременно».В этой чувственной записи Татьяна парой штрихов рисует тесный мир неправильного человека в белорусской провинции, того, кто, «глазами поблескивая», не вписывается в существующую систему, но губу все же вынужден прикусывать... Так и в ее творчестве: люди, которые оказываются по другую сторону объектива камеры Татьяны Лисовской, доверчиво обнажают свои миры и тела, инициируя откровенный разговор о бессознательном. А старомодные техники печати снимков будто бы прикрывают тревожные ню тонкой пеленой защищающей цензуры – вдруг замолчать, прикусить губу, обернуться флером безопасности. Сырые, порой вызывающие или, наоборот, по-домашнему эротически-наивные, кадры смелой Лисовской из серии «Раздетые» приняли участие в международном проекте Дины Данилович«Анатомия» в апреле 2013, достаточно переполошив не искушенный в вопросах обнаженных тел Витебск.«Серия «Раздетые» пока еще не окончена для меня, - комментирует Татьяна, - это только какая-то часть, и интересно, чем он завершится. Она посвящена телу человека и нашему отношению к нашим оболочкам. Человек, по сути, боится и хочет обнажиться одновременно. Ни раз в истории искусства мы видим «раздетых» людей, и сотни раз мы видим их в сети, рекламе, кинематографе - это беспроигрышный способ привлечь внимание. На названную тему интересно думать, особенно потому, что в 21 веке раздетые тела, в основном, оказываются объектами эксплуатации. Вырисовывается такая тонкая грань между искусством, порнографией, и зарабатыванием денег».
Фото: Татьяна Лисовская, из серии «Раздетые»Татьяна рассказывает, что «чудо» фотографии случилось с ней еще в детстве. Именно тогда она научилась останавливать моменты с помощью кнопки «спуск» на камере, даже если та не была заряжена пленкой. Процесс игры в фотографию молодая витебчанка сравнивает с еще одним способом определения себя, способом, применяя который, ей становится комфортно и откровенно с собой и другими:«Для того что бы «говорить», существует много способов. Важно определить для себя, где уютно, где ты с собой откровенен, где ты – это просто ты. Важно научиться молчать. Ведь молчать в фотографии - это тоже разговор.... <...> Вышло так, что сейчас мне уютно говорить карточками, только, правда, не всегда выходит. Это сложно. Не могу объяснить, почему, но мне всегда нравился этот феномен сложности из-за видимой простоты. Думаю, в этом есть какие-то тайны, которые неподвластны разуму, а затрагивают лишь эмоциональное. Возможно, это память - сохранение пережитого опыта, ведь фотография всегда имеет отношение и к прошлому, и к реальным событиям, хотя одновременно является субъективной условностью». «Фотография помогает хранить информацию, она обладает множеством возможностей сохранять внутренние оценки, восприятия, отношения. Равно как и, по прошествии времени, она позволяет порождать уже новые смыслы».
Фотографии Татьяны Лисовской из серии «Портреты»Екатерина СМУРАГА: «Август. Август. Август. Витебск. Витебск. Витебск. Тысячи слов. Тысячи слов. Тысячи слов»На всех фотографиях витебско-питерского фотографа Екатерины Смурага - люди. Но прикрепить к ее работам ярлык «портрет» представляется до нелепости невозможным. В одной рецензии на творчество французского фотографа Лауры Ханно художественный критик сравнила молодых людей с ее снимков с состоянием мира и человека за секунды до полного затмения: «Это тревога и напряженное ожидание прибытия темноты. Животные молчат, застыв на месте, все, кажется, остановилось и ждет». Этот же образ ассоциативно появляется в памяти, когда рассматриваешь фотографии Екатерины. Люди, промалчивающие в кадре свои истории, кажутся неслучайными героями в жизни фотографа. Они будто бы впитывают до последнего блика окружающую их атмосферу места, чтобы транслировать зрителю лишь сумрачные контуры своей эмоции: от расслабленной меланхолии до искренней потерянности «на планете, где им нечего делать».Сама Екатерина Смурага рассказывает о людях на своих фотографиях следующим образом: «Мне тяжело называть себя фотографом, ведь все, все без исключения, кого я снимала, были всего лишь моими друзьями, настоящими. И на этих фотографиях, они такие, какие есть, и я по-прежнему их люблю. Получается, я всего лишь человек, который собирает архив фотографий семьи (а друзья это и есть семья, которая не выросла с тобой под одной крышей). Я такой семейный коллекционер». «Кажется, многие фотографы воплощают в фотографии свои лучшие идеи, но они очень мало говорят о самом человеке… Если я и фотографировала кого-то - это точно больше или равно признанию в любви».
Фото: Екатерина СмурагаФотографии Екатерины Смурага одновременно приковывают к себе внимание и затрагивают струны необратимой тревоги. Все эти молодые и потерянные люди живут с нами на лестничной площадке, покупают сладкие яблоки на рынке с рук, случайно встречаются с нами взглядами в метро. Но на снимках у Кати мы можем чувствовать глубину и интенсивность их эмоций, слышать краем уха их напряженный внутренний диалог из тысячи слов. Мы ничего не знаем о том, куда они смотрят и что с ними случилось, но мы совершенно точно узнаем их и даже вот-вот вспомним их имена. Сложно говорить о белорусской фотографии, равно как и сложно оценивать то, во что мы так неразрывно вовлечены в обыкновенных, с маленькой буквы, буднях. Как отмечал Александр Веледимович, белорусская фотография, возможно, только сейчас и формируется: «Может быть, под воздействием той информации, которая сюда приходит и как-то нами переваривается, она только сейчас и вылупляется из того, что было раньше. Но я точно знаю, что мы можем отличаться от России. Постепенно можем».P.S. - Вы, парни, куда-то едете или просто едете?
- Мы не поняли вопроса, а это был чертовски хороший вопрос.
(Джек Керуак «На дороге»)Текст: Ольга Бубичобсудить на форуме zнята
