Максим Шумилин: «Я не верю надуманным вещам»
Максим Шумилин и Михаил Лещенко - успешный и яркий творческий тандем. Кто-то говорит, что их фотографии похожи на женские сказки, кто-то видит в них коммерчески успешных фотографов. В Минске фотографов застать не так просто, но Максима Шумилина мы все же разыскали в городе и воспользовались возможностью взять интервью о творчестве и работе.
- Максим, начнем с простого. Что для тебя фотография?
- Сложный вопрос. Вначале это было увлечением, хобби. Постепенно стало работой. А сейчас сложно определить: отчасти это работа, отчасти - творчество. Но самое интересное, что это уже не хобби. Восприятие самого фотографического процесса перешло на другой уровень. В моей жизни сегодня фотография просто есть, как данность, и ею нужно заниматься. Но фотография никогда не была для меня увлечением наркотического характера. Я никогда не стремился узнать о ней все. В силу того, что во мне никогда не было математического интереса, свойственного мальчикам, техническая сторона фотографии никогда мне не была интересна. Больше увлекала образность и способ ее передачи зрителю. Я всегда относился к фотографии как к искусству, а не как к техническому процессу. Я сейчас имею в виду только творческую фотографию.
Сегодня очень четко разделяю творчество и работу. Я занимаюсь только фотографией. И моя работа - это тоже фотография. Но я не смешиваю две эти вещи. Даже то, что я делаю по работе для себя, даже если это очень удачно, хорошо и симпатично, никогда не выставлю как творчество.
Михаил Лещенко
Максим Шумилин
- Как вы с Мишей пришли к таким образам в фотографии, к такому стилю? Почему она именно такая, а не другая?
- Потому что сами мы такие. Есть определенный набор личностных качеств, которые привели именно к этому фотографическому языку. Это просто зависело от того, что было у нас внутри. Мы проходили какие-то этапы, для того чтобы найти свой язык. Мне понравилось, как Валерий Ведренко после последней выставки сказал: «Такое ощущение, что снимали две грустные девочки». Мы с Мишей смеялись, но на самом деле так и есть. Это просто внутренние ощущения. Уверенный в себе, идущий напролом мужчина, решающий все быстро и четко, вряд ли придет к такому языку. А мы все время сомневаемся и, естественно, это сказывается на фотографических образах.
Я ушел из журналистики, потому что не мог писать. А не мог писать, потому что все вещи рассматривал под несколькими углами. Мне, казалось так правильно. Тоже самое и в фотографии. Я все время сомневаюсь, меня привлекают нюансы, оттенки, намеки, они позволяют только начать прочитывать историю. Для меня такая фотография, такая литература и такая музыка - это самые любимые вещи, это то, что я понимаю, что мне нравится. Полутона. И я искал этот язык, эту форму для своего творчества.
- Музыка, фильмы, книги - как они влияют на восприятие, на вдохновение?
- Я всегда считал, что для того чтобы фотограф стал интересным, ему нужно очень много впитывать из окружающего мира: музыку, литературу, кино. Сам фотографом стал не сразу: закончил журфак, какое-то время работал журналистом. И когда учился, у меня были чудесные годы, я очень много впитывал, смотрел много кино, слушал много музыки, много общался. И эта школа была самой важной. На журфаке нечему было учиться пять лет. И все это в итоге перешло в фотографию. Я считаю, что мои фотографии очень литературные.
Уже лет пять-шесть я не читаю иностранную литературу. Просто не нахожу в ней нюансов и оттенков. Когда читаю Бунина, я намного тоньше все чувствую, вплоть до запаха, цвета, ветра в книге. И мне в определенный момент стало интересно читать то, что я могу ощущать.
- У вас состоялась выставка в Москве. Какие ощущение после открытия? Как все прошло?
- В Москве все случилось прекрасно.
- Как вы попали в галерею?
- Нас пригласили. Мы знакомы с владельцами уже три года. Специально эту ситуацию не выстраивали. Это, кстати, к разговору о моем личном понимании процесса. Мне кажется, что спешить никогда не стоит, потому что ты можешь поспешить, а у тебя еще ничего не будет готово. Ты попадешь в историю, но при этом ничего не сделаешь. На все нужно смотреть спокойно. Если ты не можешь в данный момент сделать выставку, ты можешь дальше работать над собой, развиваться, и через какое-то время у тебя будет намного больше потенциал для того, чтобы что-то сделать. Так же случилось и у нас. Мы с галереей познакомились давно и через какое-то время это знакомство переросло в предложение сделать выставку, и у нас как раз был материал, который не стыдно было показывать в Москве. 
На открытии было довольно много людей, что для Москвы приятно. Там люди избалованы событиями и поэтому порадовал тот факт, что было несколько сотен человек. Работники галереи сказали, что это было одно из лучших открытий. Во-первых, по атмосфере, во-вторых - по количеству людей. Плюс на открытии был проект с музыкантами PortMone. Нам даже удалось усадить на пол московскую публику. Для Москвы это просто нонсенс! 
Я к открытиям давно отношусь спокойно. Это такая официальная штуковина, которую нужно пережить, чтобы сделать основное дело - выставку. Какие-то отзывы мне будет интересно получать уже после. Люди, которые хотят понять тебя и посмотреть, что ты делаешь, не ходят на открытия. Я сам никогда не хожу на открытия, потому что либо ты идешь тусоваться, либо смотреть то, что делает человек.
- Группа PortMone играет у вас на открытии не первый раз. Почему?
- Это мои давние друзья. Пришел момент, когда стало возможным объединить фотографию и музыку. У нас с Мишей будут следующие шаги, чтобы сделать из этого цельный продукт. Мы хотим сделать что-то особенное, например, альбом, где человек может поставить пластинку и рассматривать фотографии. 
- Каким был проект в Москве с PortMone?
- Ребята прогулялись по нашей серии с помощью музыки. Они сами сложили фотографии в историю и попытались расширить атмосферу восприятия с помощью инструментов. Получилась довольно аскетичная форма, и мы думали, что будет сложно заставить людей последить за развитием мысли. Человеку для привлечения внимания нужно что-то яркое. Но слушали и в Москве, и в Минске год назад. Оказалось, что есть люди, которым интересна и такая история, близок такой способ восприятия. Понятно, что это не будет интересно тысячам людей, но я думаю это и не нужно.
- В Москве вы продали несколько работ, а тут ничего…
- У нас с Москвой совершенно разные экономические истории. Я уверен, что сегодня здесь продавать фотографии как произведения искусства просто нереально. Может, это будет случаться иногда, но это не тенденция, у населения нет финансовых возможностей. Складывается такой путь фотографа-изгоя, который несет творческую фотографию как свой крест: тратит много времени, много денег, но не получает от этого материальной отдачи. Но для меня не значит, что это плохо. Я не доверяю искусству, которое изначально делается на продажу. Каждый конкретный человек, фотограф, художник выбирает свои правила игры. И кто-то играет так, чтобы продавать, кто-то для того чтобы получать удовольствие. Мы с Мишей делаем не для того чтобы продавать. Конечно, приятно, когда твои работы покупают, но по ощущениям для меня это не такая радость, как радость о того, что у меня получилась хорошая фотография. 
В Беларуси два поколения назад наши бабушки и дедушки жили в бараках. Из этих бараков, где они могли повесить один коврик с оленями на стене, они кое-как переселились в бетонные «хрущевки». У подавляющего большинства людей за спиной нет лишних денег, и они не могут их потратить на какую-то свою прихоть. На Западе все абсолютно по-другому работает. У людей есть деньги, которые несложно потратить на то, что нравится. И не важно, что это - живопись, спорт, любое другое увлечение. Поэтому тут думать о каких-то продажах бессмысленно изначально. Мне кажется, что людям нужно дарить фотографии, для того чтобы они приучались к чему-то большему, чем ковры с оленями и березками. Конечно, есть часть молодого поколения, у которых это уже не так, но подавляющее большинство готовы принять только «березки».
- Вы так и делаете: каждый год дарите свои фотографии.
- Да, дарим, потому что получается дарить. Я не могу сказать, что мы с Мишей не коммерческие ребята. Но эта сторона стоит на втором месте, она не главная. Причем, если бы она была главная, то любое мероприятие или событие оценивалось бы с позиции денег, которые можно заработать. Но у нас этого нет. Первое - это мероприятие, а от него приходят деньги. Причем они все равно приходят, пусть не такие большие, как если бы событие было грамотно организовано с точки зрения коммерции. Мы давно поняли эту зависимость, и нам приятно работать именно так. Ты сначала делаешь какое-то дело, а потом уже получаешь за это вознаграждение. И если ты сделал хорошие фотографии и провел хорошую выставку, то деньги все равно придут.
- Можешь сравнить публику в Москве и в Минске?
- Сложно сказать. На открытии трудно понять, кто пришел. В Минске - ощущение родного дома. Ты видишь публику, и половина из них - твои друзья и знакомые. Вторая половина - это друзья твоих друзей. В Москве было много людей, которые пришли просто так. Я не могу сравнить. Мне было бы интересно посмотреть на того коллекционера, который купил работы. На открытии я видел молодых людей, которым было интересно, именно они понимают и хотят тебя понять, смотрят твои работы, но практически не видел людей взрослых, которые могут себе позволить приобрести эти работы. 
- Кто из фотографов повлиял на твое творчество?
- Первый фотограф, который сразил, - Ральф Гибсон. Я видел его публикации, потом случайно на блошином рынке в Берлине купил его альбом. Он очень символично подходит к фотографии, его намеки и метафоры были мне близки как история. Потом были Салли Манн, Кейт Картер. Сейчас смотрю Йоко Тотжеса (?). Но у меня их немного. Я не смотрю много фотографий, не слежу за тем, что происходит. Я никогда не умел рисовать, но все время хотел, и для меня фотография стала способом заниматься живописью, но с помощью других инструментов. Мне интересно печатать в лаборатории. Мне интересно создавать образ на фотобумаге. А называется он фотографией или как-то иначе, мне не важно.
- Веришь ли ты в конец света?
- Рано или поздно он наступит.
- Просто у многих такая паника, что вот-вот…
- Но он же не будет концом света. Конец голубого шарика, на котором мы живем, я думаю, рано или поздно все равно наступит. Но вряд ли так быстро, как пишут в книгах и показывают в фильмах. Конечно, рано или поздно он от чего-нибудь взорвется, но я не думаю, что это грустно. Родится что-то новое. Это как альбом Салли Манн про смерть. Она начала снимать, потому что боялась смерти, не понимала ее. Она пишет, что умер ее отец, и она не знала, что дальше, куда уходит материя, что происходит потом. И в конце она делает открытие, что все приходит к глазам, к душам. Эта энергия никуда не уйдет. Взорвется этот шарик, родится где-то новый. Все не вечно, мы не вечны. И это о том же.
- Недавно вышла книга «История европейской фотографии», где наравне с другими странами представлена история фотографии Беларуси.
- Говорить о национальной фотографии можно в том случае, когда представители других национальностей и стран знают хотя бы одного автора из этой страны. Я могу говорить о французской фотографии, потому что я знаю французских фотографов, я могу говорить об американской фотографии, английской, испанской, японской, русской фотографии. О белорусской фотографии я могу говорить только потому, что живу здесь. Но если бы я жил в другой стране, я бы ничего не мог сказать. Мне кажется, что пока история белорусской фотографии остается узким самокопанием: нет конкретных имен, действий, альбомов. Я думаю, мир знает, например, Литву, как фотографическую страну, Чехию, потому что были авторы и альбомы.
Когда мы были в Литве, мы насчитали с Мишей альбомов 40-50 литовских авторов, которые продавались в одной галерее. Не важно, о чем они снимали: фэшн, кладбище, портреты, интим. Важно, что это законченный труд, они доводят свою работу до конца. Все что хотят сказать, они понимают, анализируют, чувствуют и это выходит в виде книги. И это же составляет национальный контекст. А что мы можем говорить о белорусской фотографии? Альбомы я могу пересчитать по пальцам одной руки.
- Планируете ли вы издать свой альбом?
- Постепенно подходим к этому. Надо делать, потому что это совсем другой уровень работы. Отчет перед самим собой. Для того, чтобы появился какой-то белорусский контекст, в общемировом, нужно чтобы люди увлеченно делали то, что им нравится. Как, например, Андрей Ленкевич. Нравится ему такая фотография, он не задумывается, идет к поставленной цели и завершает это книгой. Кому-то она нравится, кому-то нет. Он сделал работу, и будут люди, которые поймут его. И именно это вписывает нашу белорусскую фотографию в общий контекст. А пока все будут сидеть и думать, как заработать денег или поссорится с кем-нибудь, будет полная ерунда. Доводите дело до конца, чтобы вы ни делали, тогда, может быть, Беларусь появится на мировой арене. А пока нет альбомов, нет галерей, нет нормальных экспозиций. О чем можно говорить, если здесь невозможно посмотреть хорошую выставку? Посмотреть уровень фотографических выставок в Берлине и здесь - это просто несравнимые вещи.
Но все же, мне кажется, что все движется в лучшую сторону: люди начали получать больше информации, они что-то видят, ездят, понимают все по-другому и начинают ценить не фантик от дела, а само дело. Все происходит постепенно, будут и авторы, и альбомы. Сейчас - время переосмысления.
Мы только сейчас начинаем приходить к творческой фотографии в Беларуси. Я имею в виду последние десятилетия. Если на Западе были школы, которые существовали с середины XX века, где фотография уже делилась на ремесленную и творческую, то здесь 20 лет назад фотограф снимал в ателье детей с мишками, к примеру. Это максимум, что ожидали от него. Были, конечно, исключения из правил…
- …на самом деле было много творческих людей, только выставки «Фотографики» собирали огромное количество фотографов.
- Но не было школы, в большинстве своем это не воспринималось как творческое занятие. И только сейчас мы приходим к нормальному, адекватному пониманию творческой фотографии. Хочется, чтобы это не заканчивалось выставкой в кинотеатре Победа, а выставкой в хорошей галерее с белыми стенами, где человек может полностью погрузиться в фотографию и не видеть стоящие рядом горшки с цветами; где он сможет купить альбом. Вот все эти составляющие здесь еще не существуют. Но все движется.
Беседовала: Таня Федоренко
Фото: Михали Лещенко, Максим Шумилиин (подготовка и открытие выставки «Сад» в московской галерее FotoLoft)
Источник: znyata.com
