Владимир Федорович Сутягин: трепетная фотография
Из цикла «Встречи с легендами»
При первом знакомстве с работами этого замечательного фотографа,
после теплых эмоций его светлого творчества, неизбежно возникает вопрос:
что это?
Ретро-стилизация высокого класса или единственно возможный способ
выразить свое отношение к современному миру?
О себе и своей позиции в фотоискусстве рассказывает Владимир Федорович Сутягин.
Владимир Федорович Сутягин. Фото: Валерий Ведренко
- Владимир Федорович, фотография…
Как она появилась в Вашей жизни?
- Родился я в г. Горьком, то есть в Нижнем Новгороде, в 1955 году.
Учился в школе, которую построил Федор Иванович Шаляпин,
точнее был заказчиком, а строил ее мой прадед - он был строителем.
Деревянная школа в 50-х годах сгорела, после чего построили каменную,
и организовали там музей Шаляпина.
В 4-5 классе я был сотрудником этого музея!
По окончанию 5 класса мама мне купила в Москве фотоаппарат «Смена 8» и 5 пленок.
Я в тот же день их отснял,
а когда приехали в Нижний - проявил. Они оказались чистенькими,
прозрачными, как стеклышко.
Очень сильно разобиделся на это дело.
Вот, что значит без понятия щелкать. В то время фото-кружков хватало
и я скорее пошел туда.
После окончания школы поступил в училище на фотодело.
Таких было 7 по всему Союзу. Это считалось фото-училище для работников
фотоателье. В период, когда учился, мы с другом ходили в фото-клуб «Волга»,
Шпагин, Яворский, Потапов…
Смотрели клубные фотографии, слушали.
Половину не понимали, что говорят, но для нас это был подъем духа и тяга к искусству.
Сегодня я уже не вспомню, о чем говорили члены клуба.
Но важно не о чем, а как!
У каждого в глазах горел огонь!
Удивляюсь, как нас туда пускали - может потому что мальчишки,
все равно ничего не поймут.
Вход был только для членов клуба и было их не более 15 человек.
Клуб «Волга» оказал на меня огромное воздействие.
Перед уходом в армию
меня приняли в кандидаты (нужно было представить10 работ).
Пока служил - все 3 года - в голове кружился вихрь «волговских» бесед.
После службы поступил на работу в Краеведческий музей Нижнего Новгорода,
где мне довелось познакомиться с фотографиями старых
Нижегородский фотографов Андрея Осиповича Карелина
и Максима Петровича Дмитриева.
Карелин, воспитанник императорской художественной академии,
по окончании академии приехал в Нижний и открыл художественное
ателье (рисовал с натуры) и во второй половине 19 века
стал осваивать фотографию, которая повсеместно входила в жизнь.
Дмитриев - ученик Карелина,
у Карелина была еще и школа по живописи и фотографии.
Сегодня в здании, где работал Карелин, находится художественная школа.
В здании, где работал Дмитриев, находится музей фотографии.
Когда держишь в руках фотографии Карелина и Дмитриева
замирает сердце и в душе все трепещет. 50х60 фотографии
сняты на стеклянные негативы, отпечатаны контактным способом.
Как только они передвигались с такими фотиками? Оказывается,
была бригада носильщиков. Носить приходилось не только сам фотоаппарат,
но и кофры со стеклянными пластинами, которые мы сегодня называем пленкой.
Работа в музее и «Волга» дали мне огромный заряд, которого хватает по сей день.
В 1980 году я женился и переехал в Минск.
- Вот Вы оказались в Минске, занимаетесь фотографией.
Был ли контакт с клубом «Минск»? Как о вас узнали?
- С 1983 года работаю в системе реставрации, фотографирую
памятники культуры, приходиться кататься по республике и
видеть много интересного. С тех пор делал выставки.
Храм св. Михаила в Новогрудке. Фото: В. Сутягин, 1986 год
Сначала в организации, потом пару раз в кинотеатре «Октябрь».
Приходилось идти на согласование, были такие организации.
Некоторые фотографии запрещали показывать, но я показывал.
Разрушенные храмы и замки, потом началось время Горбачева…
Меня часто спрашивали - почему я не иду в клуб «Минск».
И я не знал что ответить, как людям объяснить.
Просто мне хватало того нижегородского, «Волговского» заряда
и смешивать в себе того юношеского впечатления мне не захотелось.
Тем более был интересный случай .
Ходил ко мне молодой парнишка - хотел научиться фотоделу,
все время спрашивал, как что делать, у меня никогда секретов не было
и я ему во всем помогал. Как-то раз заговорили о клубе «Минск»,
я посоветовал пойти в клуб, послушать, посмотреть, как когда-то мы ходили.
Приходит он и рассказывает: в первый же день, когда он пришел,
ему сказали, что пока у него не будет точечного света в увеличителе,
ему не следует приходить в клуб.
До сих пор я живу и особой необходимости в клубе не чувствую,
если бы я в нем был с юношеских лет, как говорят - в нем родился, но
родился я в нижегородской «Волге».
- Собственная фотография…
Все начинается в детстве. Море фотографий.
И вдруг появляется одна, в которой человек видит себя, свое творчество,
И она кажется настоящей.
Была ли у Вас такая первая фотография, собственная?
- Конечно! И не одна…
В те 70-е, когда учился в училище, напитавшись всем, что слышал в «Волге».
Как все происходило: мы выходили на съемку и гуляли по улицам.
У каждого была своя задача. У меня - увидеть в этой жизни что-то интересное.
Что именно - мы еще не знали. Ходишь, порой часами. Ради двух кадров.
Проявляешь - не то. Не интересно.
А бывает наоборот…
Обеденный перерыв. Фото: В. Сутягин
Обеденный перерыв. Фото: В. Сутягин
«Обеденный перерыв». Сотрудники срочного ремонта обуви играют в шахматы.
Многоплановый кадр, несколько историй в одном снимке - надпись на окне по стеклу
«Срочный ремонт обуви», за этим стеклом играют в шахматы и в этом же
стекле - отражение бегущей улицы.
В Москве на Калининском проспекте небоскребы только построили. Увидел там момент со ступеньками, которые волей неволей бегут на вершину зданий. Потоптался и подловил,
когда по лестнице человек побежит. Получилось впечатление, что бегущий человек со
ступенек забежит на верхотуру здания.
Это 73-74 года.
- Если бы, допустим, это были самые первые фотографии Надежды Дегтяревой,
я бы понял - человек себя нашел. Фотографии яркого жанровика.
И в то же время, зная Ваше творчество, я бы не сказал, что эта веточка развилась…
- Да, с этим небольшим багажом я ушел в армию.
А после службы стал более степенный. Постоянно размышлял о фотографии
и стал приходить к мысли, что есть и другая фотография, что она не однобока,
не узко направлена, не может быть зажатой только определенным жанром,
она очень многогранна.
Какой-либо автор выбирает свою грань,
которую ему подсказывает сердце, и работает.
В процессе жизни у него может появиться еще одна, и еще, и т.д.
Сегодня я могу снять просто дерево, но это дерево должно рассказывать все,
что оно видело!
- А были ли фотографы, которые нравились именно тем,
что они говорили о жизни другим языком?
- Йозеф Судек…
Я чувствовал, что есть другое, а может третье и пятое.
Позже прочитал у Никитина в книге «Рассказы о фотографах и фотографиях»,
где Картье-Брессона он называет великим (в чем я ни сколько не сомневаюсь)
и Йозефа Судека таким же великим.
Оба жили в одно время, но работали совершенно по-разному,
говорили разным фотоязыком, и фотографии у обоих прекрасные.
Далее у Пожарской прочитал «Фотомастер» -
у Картье-Брессона берут интервью в пенсионном возрасте и на вопрос почему он больше не
фотографирует, он же еще в силах и еще может сделать много интересных фотографий,
он ответил, что мир изменился - изменились люди и ему стало неинтересно.
В этом ответе я вновь услышал подтверждение того, о чем я думал.
- Владимир, я знаю, Вы занимались и экранной фотографией…
- Одно время увлекался слайд-фильмами, 5 фильмов сделал.
Лет пять я ими занимался.
Судьба свела с Александром Сергеевичем Дитловым.
Он пригласил в клуб «Спектр» показать, чего я натворил.
У меня было огромное волнение, как воспримет клуб и сам Мэтр, ведь я это
делал не для широкого показа, эти фильмы для меня были очень сокровенны,
а сокровенное выносить на широкий суд - не всегда воспринимается правильно.
После просмотра первого фильма была длительная пауза, тишину нарушил Александр Сергеевич: «А еще?». Посмотрели еще.
Вновь пауза. А.С.: «Еще что-то принес?».
Принес все пять, как и просили. Просмотрели все пять. Народ от усталости все же зашевелился, и Дитлов вопросительно сказал - и как же это случилось?
Не в стенах нашего клуба?
Все же у меня эта деятельность не обрела дальнейшего развития.
В эти времена слайд-фильмами занимался и Михаил Гарус.
- Поговорим о зрелом творчестве.
Когда я смотрел Ваши фотографии, меня заинтересовал Ваш метод.
Из чего рождается работа - из внутренней необходимости или просто идете на
съемку и задач особых не ставите?
- Внутренняя потребность есть всегда и поэтому надо идти на съемку.
Могу привести один пример.
Неделю я ездил по Владимирской области,
была у меня там работа. И вот я закончил то, что было нужно, а что для себя?
Была замечательная погода. И было все вокруг очень хорошо,
так хорошо, что описать невозможно, ощущение благодати - но как ее передать?
Благодать присутствовала везде -
в природе, в общении с людьми.
С таким ощущением катался неделю, но наступила тяжесть от того, что передать
этого не получается - тупик, снимать нечего!
И вот заехал в обыкновенную деревеньку, в центре пруд,
над прудом свисают деревья почти падая в воду,
мостик - а над мостиком склонившееся дерево в виде арки.
Все очень просто и обычно.
И внутренний камертон подсказал - оно!
Полдень. Фото: В. Сутягин, 2001 год
Беру штатив, ставлю аппарат. Деревенские мальчишки тут как тут - дядь, ты че делаешь?
Фотографирую.
Сфотографируй меня!
Садись на тот мостик. Мальчишка с радостью побежал, сел, конечно не так,
пришлось подправить.
Снято!!! Хоть еще не проявлено -
на душе глубокая слезная тихая радость.
Эту тихую радость, затаив в себе, несешь все время, пока не проявишь.
Этот трепет сохраняется надолго, почти навсегда,
боишься его расплескать и рассказывать о таком только когда спросят и то, не всегда.
В этой фотографии, каждый кто видел - узнает свое детство,
начинает вспоминать, рассказывать. Она передала суть многих жизней.
- И за эту неделю ни одного кадра?!
- Нет.
Произошла огромная отдача. Нужен передых и
осмысление, что же все же произошло? Трепет подсказывает,
что ты был на правильном пути, а сознание тогда еще не было подключено.
- Когда Вы рассказывали об этом снимке,
у меня сложилась своя картина в голове.
Но она была совершенно другая. А уже глядя на фотографию,
понимаешь, что это, действительно, словами не описать.
- Именно.
И когда снимаешь такое, понимаешь, что происходит что-то большое,
и мальчик не случаен. Видимо, это чей-то промысел.
- И в этой связи…
Православие присутствует в Вашем творчестве тематически.
Но это внешняя сторона. А формирует ли это Ваше творчество?
- Мне еще с детства резало слух - эти православные, эти нет.
Но я всегда понимал - все нормальные люди!
Просто не все догадываются, что они все верующие люди.
Когда я фотографировал разрушенные храмы - на меня криво смотрели.
А мне это не понятно. Какая кому разница, что я снимаю?
Религия и религиозность для меня - это естественно.
Я всегда чувствую, что мне это помогает, ведет по жизни и вообще это одно целое.
Получается, какой ты есть, как ты дышишь - так и фотографируешь.
Насколько ты любишь мир, настолько он любит тебя,
и настолько дает возможность видеть, снимать, делать фотографии,
даровать их людям, перенося свою любовь в их дома, в их семьи.
Таким образом, образуется общность.
- Интересно в этой связи вспомнить Андрея Тарковского.
Как Вы относитесь к его творчеству? Оно повлияло на вас?
- Творчество Андрея Арсениевича я очень люблю.
Конечно, повлияло.
«Андрея Рублева» увидел в 9 классе,
когда мне было 16 лет. Вышел из кинотеатра и ничего не мог сказать,
словно онемел - произошло потрясение!
И это классический пример, когда автор не просто механически,
расчетливо делает фильм по сценарию,
а решает свои духовные проблемы посредством кино.
Поэтому он и говорил, что кино для него занятие духовное.
У меня было два странных случая.
В 1978 году был в Москве, гостил у тети, и по обыкновению гулял по улицам
с фотоаппаратом. Забрел в какие-то дебри, масса рельс, товарные вагоны, далее
вышел в непонятное поле, оно было черное, грязное и
ходить по нему было опасно, провалиться легко. И все это было на фоне
огромных труб, из которых валили клубы пара. 
Золоотвал. Фото: В. Сутягин
Позже я узнал - это золоотвал, сюда свозят городские отходы производства.
А через пол года увидел фильм «Сталкер» - в конце фильма главные герои
идут по этому золоотвалу на фоне тех огромных труб.
И еще подобное. В 1987 году мне довелось поехать в Заславль,
там стоял заброшенный храм, мы сделали, что нужно по работе,
а на следующий день я поехал туда вновь, взяв с собой Ирину, сестру супруги Ларисы.
В первый же день я понял, что можно сделать хороший кадр, в интерьере разрушенного
храма. Нужен человек. Я установил камеру, Ира просто прохаживалась по траве,
разглядывала увядание архитектуры. 
Храм св. Марии в Заславле. Фото: Владимир Сутягин, 1987 год
Через некоторое время мы увидели «Ностальгию», в конце фильма
главный герой сидит на траве в интерьере заброшенного храма.
Мои друзья называют это параллельными мирами.
- Смотрю, Ваши работы подписаны.
Даты - 96 год, 99, 2000…
Но ощущение, что это все снято в прошлом веке,
«когда-то» и «где-то». А не стилизация ли это под мечту, ретро?
Современна ли Ваша фотография?
- Конечно современна.
Хотя бы даты об этом говорят.
О стилизации никогда не думал и не стремился.
Я стараюсь делать то, чего в жизни не хватает.
Мне неинтересно отобразить
ту суету, в которой мы живем. Зачем?
Возможно, это как-то и соотносится
со столетними фотографиями. Но классиков русской литературы
называют нашими современниками - почему?
Наверно, потому, что те проблемы
которые они поднимали абсолютно схожи с нашими,
то есть тех проблем человечество не решило и топчется на месте,
живя в современной суете.
Тем более я стараюсь видеть фотографию через призму библейских тем,
а библейские темы не то, что современны - они просто вечны.
- Пленка или цифра.
Было ли искушение перейти на цифру? Или такой надобности нет?
- Как говорится - цифры у бухгалтера.
Конечно же трепета никакого я не испытываю, как ни старался.
Мне кажется, это механическое перемещение действительности на матрицу и в компьютер.
А кто будет печатать? Принтер?
А где твои ручки?
Не надо забывать, что аналоговая фотография она же еще и ручная.
Рука - это продолжение тебя, как автора.
Человек с детства мир познает пальцами рук, на ощупь, на язык.
Когда ты все сделал сам своими руками «от и до» - ты можешь с честью сказать -
это твоя фотография.
Плюс я воспитан на пленке и отказаться от нее будет нечестно.
Измена не всегда на пользу.
Как только изменишь - получишь бумерангом.
Думаю, такие примеры уже есть.
Конечно, глупо отрицать современные технологии, но все хорошо в меру
и поэтому цифра у меня как записная книжка.
Скорость и количество никогда у меня не было приоритетом.
Симфонические оркестры никто не отменял, хотя давно существует
электронная музыка.
- Владимир, Вы такой фотоотшельник.
Как Вы считаете, фотосообщество - нужно ли оно?
Вы как бы принципиально в стороне.
Это позиция?
- Не то, чтобы позиция.
Но и не стремлюсь к ситуациям «кукушка хвалит петуха».
Если я к кому-то не пришел на выставку, то это не значит,
что я к нему плохо отношусь.
Но если постоянно ходить на выставки, когда работать?
Фотографировать, печатать?
Человеку нужно собраться, обрести равновесие в душе - стать самим собой.
Нужны огромные усилия, чтобы объединить людей,
совершенно разных по характеру и по всему остальному.
У меня на это сил нет.
- К счастью, возраст у Вас самый творческий, но уже есть и багаж.
Меня всегда интересует, как сложившиеся фотографы видят перспективы своего архива?
Как он сохраняется, что они планируют?
- Это достаточно большая тема.
Родственники того же Карелина, о котором мы говорили,
смыли его негативы со стекол и эти стекла установили в теплицы,
чтобы не умереть от голода.
Дмитриев. Когда случилась революция, его мастерскую национализировали -
повесили большой замок, он ночью залазил в форточку в мастерскую и
«воровал» свои наиболее ценные негативы.
После писем Горькому, властям, он смирился и
поступил на работу в областной архив, куда перевезли все его наследие,
чтобы описать как нужно. Благодаря этому архив сохранился.
На свой счет могу сказать - думал и над этим вопросом.
Но как только начинаешь об этом думать, спрашиваешь себя -
а кто ты такой,
что ты сделал такого, чтобы тебя архивировали? Запирали в музейные ящики?
Что ты есть на земле? Букашка!
Свой труд всегда ставишь под сомнение - может ты ерундой всю жизнь занимался?
У меня все негативы подписаны, что, где, когда снято.
Дальше - по воле божьей.
Совершенно недавно через коллекционеров открылся архив Павла Волынцевича.
Священник, с 1900 фотографировал свою семью
и все, что ему было интересно, окружающий мир.
Негативы подписывал по эмульсионной стороне.
И благодаря Дмитрию Серебрянникову эти негативы удалось собрать
в одно целое. До него эти негативы гуляли по коллекционерам.
И теперь, так как они были подписаны,
мы изучили всю его жизнь, всех родственников и даже нашли внучку.
По сути, открыли автора, фотографа- любителя.
- Ваша личная жизнь, супруга, дети - переплетаются ли с творчеством?
- Границ у меня в жизни уже нет - где работа, где творчество…
Это просто единое целое. И моя семья помогает мне тем, что… не мешает.
И я всем очень благодарен!
По-другому я не мыслю жизнь.
- У Вас в семье понимают, что вы делаете серьезную фотографию?
- Насколько семья понимает - затрудняюсь сказать.
Для начала мне самому нужно это понять.
Просто, семья видит, насколько я увлечен, насколько я живу этим.
- Вопрос лирический.
Есть ли у вас какое-либо любимое время года, когда все получается.
И любимое место, когда всегда туда тянет?
- Одно время были Владимирская область, Вологодская, Ивановская…
Но сегодня я понимаю, что еду не куда-то на съемки, а куда глаза глядят.
Главное - выехать из цивилизации. Хотя бы за 50 километров от Минска.
Находить красоту в самом обычном.
- Я не раз снимал Крево.
Но когда увидел Ваши фотографии, они очень зацепили.
Рассматривал их и так, и этак. И думал - как это можно было снять?
- Этот замок знал давно и ездил во все времена года.
В 1999 году зима температуру менялась в день по несколько раз,
утром мороз, к вечеру оттепель…
Несколько перепадов в течение нескольких дней…
Я тут же приехал в Крево.
Иней, туман, замок кажется заколдованным.
Все это сделала природа.
Крево. Стены старого замка. Фото: Владимир Сутягин, 1999 год
Крево. Стены старого замка. Фото: Владимир Сутягин, 1999 год
Крево. Стены старого замка. Фото: Владимир Сутягин, 1999 год
Я сделал 3 кадра - триптих, вернулся в Минск и все растаяло.
На этом с Крево я поставил точку.
Снимок, сделанный в Вологодском крае, получился с третьей попытки
на третий год. Мы путешествовали с отцом Дионисием, увидели храм в воде.
Система Волго-Балта еще в 30-е годы подняла уровень воды,
для прохождения кораблей на север и обратно. Многие села затопило,
людей отселили, некоторые храмы остались - взрывчатки на всех не хватило.
Крохино, Вологодский край. Фото: Владимир Сутягин, 1999 год
И вот храм стоит в воде как корабль, но подойти к нему не возможно, нужна лодка.
На следующий год мы с другом поехали вновь туда, в надежде, что уж на этот раз
мы непременно сделаем кадр. Но не тут-то было, никаких людей
с лодками там не оказалось. Я успокоился - значит не судьба.
А на третий год я снова отправился на Вологодчину, поездить, поснимать.
Отцу Дионисию всю историю рассказал, и он предложил поехать туда же.
Недалеко от того места был паром, после наших просьб отвести к храму
один паромщик сказал: «У меня смена заканчивается в 5 утра, если приедете сюда
в 4.45 отвезу на 15 минут, потом мне срочно нужно ехать на рыбалку».
За 50 километров мы нашли ночлег и к назначенному времени прибыли вовремя.
Через ранний сплошной туман храм еле было видно и это оказалось кстати.
Мы сделали 5 кадров, и наш лодочник улетел за рыбой.
В этот раз снова был праздник. Три года нужно было ждать
этого трепетного состояния. Иногда нужно терпение, без которого
мало что хорошего происходит.
Еще есть кадр, снятый в Ивановской области.
Увидев хорошую натуру, мне пришлось ждать 4 часа.
Нужно было состояние, то, какое я хочу, но оно может и не случиться.
Солнце должно повернуться напротив камеры, от него пойдут блики,
стадо коров подойдет - оживит кадр и дети (мальчик и девочка)
играли здесь. Их пришлось шоколадками уговорить не уходить домой,
хотя уже родители беспокоились, вечерело. 
Надо ли так мучиться? Не знаю, но когда есть шанс - лучше попробовать.
Алик Якубович из «Волги» удивляется моему терпению, в положительном смысле,
сам он все делает на лету.
Я не могу как он, он не может как я.
- Нетрудно заметить, что человек в большинстве Ваших работ
представлен знаково - мужчина, женщина, сидит, стоит…
Но портретов нет.
- Портрет - это для меня большая загадка.
Всю жизнь пытаюсь снимать, но - безуспешно!
Что такое портрет? Что нужно передать? - внутреннее состояние человека.
Пока не получается. У Георгия Колосова превосходные портреты.
Предел мечтаний.
- Да, Вы близки.
Владимир, Ваши работы - они словно вне времени,
и даже трудно определить - постановочные они или документальные?
Грань очень тонкая и интересная. Как Вы это прокомментируете?
Нет ли здесь точки отсчета не от фотографии, а от живописи?
- Снова нужно окунуться в историю.
Прообразом первых фотоаппаратов являлась комнатка для художника,
куда он мог зайти, она была темной. В одной стенке небольшое отверстие,
на противоположной стене лист бумаги или будущий холст. На холсте появлялось
изображение - перевернутое, художник обрисовывал контуры нужного
изображения, чтобы перспектива была правильной.
Затем художник выходил из того помещения
и у него оставался правильный набросок, который потом
он мог раскрашивать, вводить туда персонажи и т.д.
Это было во времена Леонардо да Винчи.
То есть фотоаппараты - камеры обскуры - ящик с дыркой - существовали давно.
В 19 веке Дагер и Ньепс смогли получить
изображение уже на более твердом материале и зафиксировать его.
Получается, фотография тесно связана с живописью. Корни лежат там.
Недаром фотографию называли - изображение с натуры.
Многие художники 19 века перешли от живописи к фотографии.
Так было и с Карелиным.
Современная фотография настолько развилась, что порой забывает, откуда
появилась на свет, каково ее происхождение.
На тему «постановка или документ» - разговоры бесконечные.
Одни не хотят понимать других, а другие не желают воспринимать первых.
Но споры, в основном, происходят среди фотографов,
а голосует зритель.
И мы с вами уже говорили о многогранности.
Остановленное мгновение и созерцание окружающего мира,
фото-факт и фото-образ.
Почему-то, нам хочется жить с оглядкой - а что скажут коллеги, критики.
Подсмотрел или создал, увидел или подождал, было или не было…
Беседа. Фото: Владимир Сутягин, 1998 год
Гольшаны. Фото: Владимир Сутягин, 2003 год
Спасо-каменный монастырь. Фото: Владимир Сутягин, 1997 год
На самом деле мир, в котором мы живем, намного богаче,
чем наши страстные рассуждения, переходящие в обычные страсти,
и сужать этот мир до понятия «было - не было» - значит ограничивать себя,
ставить рамки, шоры, ширмы.
Есть другая крайность, гораздо опаснее - вседозволенность!
И всегда найдется пару человек- выскочек, которые все знают, все рассудят,
(хотя сами ничего не делают), но только они и только через них
вы сможете стать автором.
«А вы, братцы, как не садитесь, в судьи все же не годитесь».
Вот и я не хочу никому быть судьей.
- Владимир, Ваше отношение к цвету в фотографии?
- Это тоже не простой вопрос.
В истории много разных примеров - печатали фотографии с недопечаткой
и потом раскрашивали красками, Прокудин-Горский применял 3 фильтра,
фотошоп взял это на вооружение - RGB.
В 70-80-е годы уже цвет становился цветом
особенно в конце 90-х . Сегодня цвет в ручную в Минске никто не делает,
Михаил Марцинкевич на пенсии, а минилаб бледнеет с каждым днем.
Вологодский епископ мне тоже задавал и задает этот вопрос,
он сам фотографирует, делает выставки.
«Почему ты в наше время делаешь ч\б - это же каменный век.
Сегодня столько возможности, цвета натуральные - чего еще надо?».
Для красного словца я ответил так:
«Создатель создал вселенную, создал землю, наш мир - мы его называем цветным.
Когда появилась цветная фотография
у нее первая задача была передать правдоподобность красок:
небо голубое, трава зеленая.
Иона постоянно стремилась к реальным краскам -
как мы их видим глазами, один в один.
Но разве можно повторить реальность?
Нужен второй создатель!
У черно-белой фотографии нет такой задачи».
- Город и современность - почему не вдохновляют?
Ведь можно и в городе найти свои места… Но этого в Ваших фотографиях нет.
- Я сам удивляюсь.
Живу в Минске, а о городе есть буквально 2 кадра.
Я приезжаю в Нижний Новгород, пытаюсь снимать родной город, но не получается.
Я сам себе задаю этот вопрос, но не нахожу ответа.
Современность, суета - они мне просто не интересны.
- Ваша история с итальянским каталогом и выставкой.
Как это все произошло?
- Однажды раздался звонок.
Ломаный русский. Пригласили на встречу с итальянцами.
Один из них достал из кармана комплект моих открыток.
Только позже я узнал, что ему кто-то подарил эти открытки в Милане.
Пришли ко мне, итальянец отобрал порядка 10 работ и
предложил сделать выставку в Италии. Это 2003 год.
Сначала я к этому отнесся скептически.
Проходит месяц, итальянец снова звонит. И сообщает, что едет его знакомый,
через него надо передать фотографии - столько, сколько успею передать.
В итоге в течение года я ему передал 130 работ.
Было сомнение, что из этого что-то произойдет.
Никаких бумаг мы не подписывали.
- Все на честном слове?
- Да…
И приходит вызов и информация, что через месяц выставка.
А попробуй сделать визу за месяц! Суеты было много.
Выставка действительно состоялась, в Сондрио, на севере Италии.
У них целая сеть выставочных залов, центральный - в Милане.
Выставка была в двух залах.
За присланные работы мне заплатили гонорар.
Выставочные работы остались в Италии в личной коллекции этого итальянца.
Позже итальянский посол очень удивился, что выставка прошла мимо него.
Его супруга, как оказалось, коллекционировала фотографии.
Кое-что приобрели себе домой…
Это был радостный эпизод. Он прошел спокойно, мирно.
- Сколько Вы пробыли в Италии?
- 9 дней.
- Снимали?
- Сделал несколько кадров.
Лежат в ящиках. Искал, как показать Италию.
Но уже не как турист. Рецепт же на самом деле прост -
быть самим собой в любом уголке земли.
Несколько интересных фотографий получились. Придет время - покажу.
Не сказать, что это шедевры. Но есть «трепетные».
- Владимир, что Вам хочется сказать людям без всяких вопросов?
- Хотелось бы сказать: дорогой читатель и дорогой зритель!
Возможно, вам захочется похихикать или даже рассмеяться над вышесказанным -
на здоровье, я вместе с вами с большим удовольствием это сделаю,
потому что вас люблю,
потому что мы все разные, потому что нам все равно будет чего-то не хватать,
потому что нам что-то будет казаться или мерещиться, потому что нам чего-то
хочется, потому что мы живые и хотим жить.
Живите и радуйтесь, слушайте всех, но никого не слушайтесь,
делайте так, как говорит Сердце.
Чаша быстия. Фото: Владимир Сутягин, 2004 год
- Спасибо, Владимир Федорович, за теплую беседу.
Пусть Ваши кадры всегда будут трепетны.
Вы нам нужны!
Беседовал: Валерий Ведренко
Фото: Владимир Сутягин, Валерий Ведренко
