Вадим Качан: «Фотография - это маленькое послание». Часть 1

Фотографам старшего поколения мой собеседник известен как замечательный и многосторонний фотохудожник. Молодые фотографы его знают как доброжелательного и авторитетного педагога.
Герой нашей новой встречи  - Вадим Аркадьевич Качан.



Фото: Валерий Ведренко

- Первый анкетный вопрос - где родился? Как попал в Минск?

- Родился на Полесье, в деревне Залядынье, Ивановского района, что на Бреcтчине.
Там прожил 11 лет. Потом переехали в Брест.
Мать всегда считала, что дети должны жить лучше, чем родители
(это правило стало путеводным и для меня),
а уже после 10 класса поступил в Минск,  
в технологический институт им. С. М. Кирова - это было в 75 году.
Еще работал некоторое время на Севере по распределению.
Мои родители - учителя, мать преподавала белорусский язык и литературу,
а отец - историю и был директором школы.
Оба окончили педагогический институт в Пинске, там же познакомились и женились,
а по распределению попали в эту деревню.
Отец построил дом.
Родители мои были настоящей сельской интеллигенцией.
По быту, одежде… Отец до самой смерти не выходил из дома
без шляпы, галстука и чистого носового платка в кармане.
11 лет детства в деревне и были для меня очень важными.
Представь - с одной стороны непроходимые болота, а с другой - стена леса.
Лес начинался прямо за сараем.
В районный центр - только на тракторе. Дорог никаких.
Воспитывался на легендах-страшилках о змеях,
легендах о зарытых кладах в лесу. Ни электричества, ни радио.
По субботам молодежь собирается на танцы, к кому-нибудь в дом,
поют под гармошку на всю деревню песни.
После войны там была только начальная школа в заброшенной деревенской хате.
Отец собрал собрание, на нем постановили - самим построить школу.
За свои деньги. Что и сделали. Благо стройматериала - леса хватало.
У государства не было взято ни копейки.
Школа стала и клубом, и кинотеатром, и библиотекой.

Осушение болот, радиофикация и электрификация - все это проходило на моих глазах.
В первый класс пошел, когда света еще не было,
по вечерам зажигали керосиновую лампу,
а когда керосин кончался - лучину.
Рядом старшая сестра готовит уроки, отец и мать проверяют тетради,
я  рисую, а на стенах двигаются  тени.   
Уже взрослым, я опять попал в родную деревню.
Это теперь пограничная зона с Украиной.
Все другое… Асфальтированные дороги, кто-то возится возле иномарки во дворе.
И, что удивило - деревня расширилась!
Новые дома стояли там, где раньше было поле.
Мне понравилось, что посередине деревни - березовая роща. Живописно!

Школа выросла. Появился новый кирпичный корпус.
И фамилию отца там помнят.

- А что в Бресте?

В Бресте мы жили в частном секторе.
Первый приход в школу начался с маленькой драки.
Так, наверное, большинство мальчишек завоевывает уважение сверстников.
Так же в начале были проблемы с учебой. Особенно с русским языком.
Двойка за четверть. Русский не родной.
Картинка с детства. Я в деревне - к маме обращаюсь на белорусском
(у нас в доме говорили на белорусском), к другу на полешуцком,
а к маминой подруге-учительнице, стоящей рядом, на русском.
Русским пользовались только в школе.
Правда вспоминается еще одна двойка.
В начале года, на русском, как всегда сочинение « Как я провел лето». Написал. Учительница ставит за него двойку.
«Ты списал! Ты не мог так написать!».
Я даже не обиделся, а совсем наоборот - обрадовался! Значит могу!
Средне закончил школу. Но очень хотелось учиться  в институте,
но пока готовился к экзаменам сам заново прошел всю школьную программу.
И единственный из класса поступил.

- Ты знаешь, почему тебя назвали Вадим? Для деревни имя редкое…

- Недалеко от деревни проходил Днепро-Бужский канал.
Отец не плавал. Но случилось так, что он поскользнулся и упал в омут.
Спас его приятель, Вадим. Вот в честь его и назвали.

- В деревне, в молодости - были какие-нибудь события с фотографией?

- В деревне - нет,
а в Бресте у квартиранта был фотоаппарат.
Он давал несколько раз щелкнуть друзей на память,
а когда в студенческие годы ехал с женой на медовый месяц на Нарочь,
товарищ дал «Зенит» с двумя пленками - это был 79 год.
Этот год я и считаю для себя началом. Кстати два снимка из тех пленок
вошли в мою книгу «Фотографии прошлых лет», были несколько раз опубликованы в прессе.
Меня сейчас немного беспокоит, что люди, вроде, много снимают,
но отпечатков нет. Все в электронном виде.
Винчестер полетел -  и нет архива!
Напечатанная фотография - это память.

Открываешь альбом - и вспоминаешь, людей, имена, события.
Мои дети сейчас живут не в Минске, присылают в электронном виде фотографии.
Я всегда стараюсь их распечатать и в альбом.


«Настроение», бром-серебрянная фотография, 1985 год


«Камо грядеши», бром-серебрянная фотография, 1986 год

- Когда и как ты подошел к фотографии более серьезно?

- К фотографии пришел уже после того, как отработал по распределению.
Советский Союз, застой…
После института я был на Севере… Потянуло за романтикой
Я, наверное, из тех, кто раскрывается в критических ситуациях.
Мне не нравится когда в жизни вся разложено  по полочкам.
Теряется вкус к жизни.
Наверное, поэтому в то время подавал рапорт,
чтобы отправили на войну в Афганистан.
Слава Богу, что военком оказался мужик с головой и ходу рапорту не дал.
Вернувшись в Минск, работал строителем.
Знал, что со временем, если буду себя «правильно вести»,
стану начальником средней руки, появится квартира, машина, дача.
Но скучно все это!
Мне казалось, что жизнь дана для большего.
Мне казалось, что у меня внутри идет какое-то брожение.
Любил рисовать, тянуло писать.
Одно время публиковался в «Знамя Юности».
Там работал молодой, талантливый журналист, сатирик - Павел Якубович,
вел юмористический раздел «Пятница» - вот он несколько раз публиковал мои опусы.
Кстати, желание писать возникало у меня и в настоящее время.
Но по-другому поводу.
Прихватило как-то здоровье, подумалось, а что дети знают
о моей жизни, моих мыслях, переживаниях?
Решил написать мини рассказы для них. Так появилась серия «Пазлы прошлых лет».
Если сложить в едино маленькие сюжеты - вырисовывается  картина.
Как-то показал их Максиму Шумилину,
он в 2004 году был журналистом и брал у меня интервью,
только начинал фотографией заниматься.
Ему понравилось, уговорил включить их в фотоальбом «Фотографии прошлых лет». После выхода книги несколько раз на улице подходили незнакомые люди
и благодарили за них. Еще получил приглашение из Москвы стать членом
какого-то Союза писателей.
Писателем себя не ассоциирую.  Поэтому отказался.

- Вернемся  к фотографии…

В Минске я случайно попал на одну из выставок «Фотографики».
Запало в душу.

Впервые увидел, что технический вид творчества позволяет передать свои мысли.
позволяет передать свои мысли.
Тронуло!
Работа Гончаренко с лошадью и планетой -
всю жизнь передо мной. Лошади, как души людские,
рвутся к свободе во вселенную, в космос! Такая была ассоциация.
В 1989 году выставка к 150-летию фотографии
проходила в Манеже, в Москве, в Центральном выставочном зале.
Там была  работа Гончаренко и уже четыре моих фотографии.
Недавно вышел альбом фотоклуба «Мiнск», там опубликован этот снимок
и еще  Метелицы «Мальчик с гусем».
Мне он тоже тогда понравился! Как о моем детстве!
Так вот, увидев  выставку «Фотографика».
Понял - мое!
Стал думать - куда пойти, что бы научиться.
Фотоклуб «Мiнск» отбросил сразу.
Там одни мэтры - куда уж мне!
Еще толком фотоаппарат не умел держать в руках.
В газете «Вечерний Минск» существовал одноименный фотоклуб.
Решил, что газетчики - народ попроще,
пришел туда и, что удивительно, меня приняли,
мало того, опубликовали пару снимков с Нарочи.
Да, к слову, в 1989 году на последней «Фотографике» были уже
и мои, выполненные в соавторстве с Евгением Залужным, фотографии

- Можно подробнее об этом фотоклубе?
Что это была за структура? Кто руководил?

- Во-первых, у клуба была своя галерея,
в стенах редакции, в коридоре и в фойе.
Наверное, единственная публичная фотогалерея в Минске в то время.
Рам не было, фотографии размещали между 2 стекол.
Помещалось около 40-45 работ.
Торжественных открытий, речей тоже не было…
Были кофе и сигареты и разговоры до утра.
У клуба в газете была своя рубрика, где публиковались наши снимки.
Руководил клубом Когутенко Владимир Иванович.
Сам он работал начальником цеха на заводе, а от газеты - фотокор Юрий Захаров.
Выставки проходили раз в 1-2 месяца.
Членами были, (многих и не помню уже) - это Павел Левченко, Евгений Залужный,
Владимир Быковский, Леонид Левшинов, Андрей Щукин… Сергей Брушко бывал.



- Была у клуба направленность? Концепция?

- Первое - фотография, хорошая фотография.
В основном - документальная,  без официоза и пропаганды,
но со смыслом, со своей историей, а не что вижу, то пою.
Это основное.
К примеру, со своими монтажами я часто не вписывался.
Коллекция клубных работ долгое время хранилась у  Когутенко в подвале,
а однажды подвал затопило и все фотографии пропали.
У меня осталось несколько фотографий Павла Левченко, Евгения Залужного
и Владимира Быковского. Думаю передать в музей.
Владимир Быковский рано ушел из жизни.
Иногда доводилось выполнять задания редакций и не только «Вечернего Минска»
Это вырабатывало ответственное отношение к фотографии,
появлялся профессионализм.
Работа должна быть выполнена, во что бы то ни стало.
Для этого надо хорошо владеть ремеслом.
Учились в клубе передавать в снимке то, что чувствуешь, а не только то, что видишь.


«Движение», бром-серебрянная фотография, 1986 год


Из серии «Остановка на Немиге», бром-серебрянная фотография, 1986 год


Из серии «Электричка Минск-Молодечно», бром-серебрянная фотография, около 1986 года


«Незнакомка на улице», бром-серебрянная фотография, 1987 год


«Весна», бром-серебрянная фотография, 1983 год


«Перестройка», бром-серебрянная фотография, 1986 год

Никто не вел занятия специально. Собирались в кабинете фотокоров.
Курить можно было, что мне импонировало.
Обстановка была очень хорошей, творческой.
Это очень важно!
Там впервые услышал о понятии «золотое сечение»,
попросил, чтобы объяснили, что это такое?
Объясняли, показывали (сейчас подозреваю, что и сами толком не знали).
Я ничего не понял из их объяснений, ребята плюнули и сказали:
«Вадим, ты лучше снимай!».
Может и хорошо, что не было заученности,
академические знания иногда могут погубить самобытность автора.
Одно время своих дочерей водил к известному художнику
и преподавателю Ришарду Маю.
Он учил и учит детей живописи.
Очень мне нравился его подход - дети приходят на занятия,
он ничего не говорит, не объясняет, что им делать.
Дети сами берут лист бумаги и рисуют.
Они сами творят. И хорошо творят!
Он считает, и я с этим согласен, что творческая личность сама проявит себя.
Но создать условия для этого - задача преподавателя.
Насчет фотоклубов. Беда некоторых в большом количестве членов.
Это иногда гибельно.

И начинаются объединения в группы единомышленников.
Это нормально! 3-4 могут быть единомышленниками,
а 10-15 - уже нереально.
Нас в клубе было меньше десяти.

-А выставки?..

- Было несколько выставок и вне редакции,
когда почувствовали, что уровень поднялся и можно выйти в люди.
Любая выставка - это очень важное событие для автора, даже сейчас, когда за плечами более 150 коллективных, в том числе и международных выставок и больше двух десятков персональных в семи-восьми странах - волнуюсь.
Первой, была, к примеру, выставка в кинотеатре «Москва», коллективная.
Нужно не забывать, что выставка, прежде всего, для простого зрителя.
Помню, выставлялись еще в кинотеатре «Октябрь»,
а в доме отдыха «Юность» была записана телепередача о нас.
Была еще выставка двух авторов - меня и Евгения Залужного.
Общий документальный проект «Фототандем» и тоже в кинотеатре «Москва».

Выставка требует как моральных, так и материальных затрат.
За все время участия в них я только несколько раз получал материальную выгоду.
Когда была персональная выставка в Варшаве,
в предаукционных выставках - несколько раз покупали работы,
и когда работы показывались на празднике города 2003 году
на площадях Независимости и Октябрьской.
Но вернемся к тому времени.
После первой выставки мне передают слова Ришада Мая,
мол, по моим работам можно учиться композиции.
У меня выросли крылья - хотелось творить и творить!
И о критике - словом можно подрезать крылья любому.
Нужен такт. Ведь художник очень раним.
Я стараюсь видеть в чужих работах, прежде всего то хорошее, что мне нравится в них.
И стараюсь ему об этом сообщить.

- А как ваш «документальный проект?»

- Мы с Евгением Залужным работали над проектом «Фототандем».
По сегодняшним меркам мы подошли очень грамотно -
сразу разработали то, что сегодня называется концепцией.
Это была документальная фотография с человеком в центре внимания.
Но не знаковое событие, а повседневность городской жизни.
Сейчас это называется стрит-фотографией
Человек идет по улице и это уже не повторится никогда.
Человек едет в электричке…
Нам хотелось проникнуть в жизнь.
Я снимал ФЭДом, объектив 20 миллиметров.
Эффект присутствия был поразительный!


Из серии «Фототандем», бром-серебрянная, фотография 1987 год


Из серии «Фототандем», бром-серебрянная, фотография 1987 год


Из серии «Фототандем». В трамвае. Бром-серебрянная фотография, 1987 год


Из серии «Фототандем». В трамвае. Бром-серебрянная фотография, 1987 год


Из серии «Фототандем». В трамвае. Бром-серебрянная фотография, 1987 год

Тогда был информационный вакуум.
Информации о мире у нас не было, мир, казалось, заканчивался Брестом.
Луна ближе, чем США.  
Источники информации, какие были? «Советское фото»,
«Чешское ревю», иногда немецкий журнал «Фотография». Все.
Нам часто приходилось заново открывать велосипед.
Сейчас интернет и наоборот - очень сложно тем, кто начинает свой путь,
разобраться в потоке информации, отделить хорошее от плохого.
Выкладывают в интернете много фотографий,
но большинство работ - ни о чем.

- Может это она и есть - простая жизнь?

- Простая жизнь - это уже о чем-то.
Фотографии Брессона просты!
Но они гениальны, в каждой своя история, свой смысл.
Там каждое пятнышко, все между собой взаимосвязано. Единство!
А сейчас, в большинстве работ, что вижу в интернете,  
ничего не срастается, не получается истории.

- А где снимали проект?

- В Минске в основном.
Женя еще снимал в Москве, т. к. собирался тогда поступать во ВГИК.
Интересные кадры - перестройка началась… Это 87 год.
Помнится первый праздник города.


Из серии «Праздник города 1987», Минск, 1987 год


Из серии «Праздник города 1987», Минск, 1987 год


Из серии «Праздник города 1987», Минск, 1987 год


Из серии «Праздник города 1987», Минск, 1987 год


Из серии «Праздник города 1987», Минск, 1987 год


Из серии «Праздник города 1987», Минск, 1987 год

В воздухе предчувствие перемен.
Отснял несколько пленок, проявил и забыл об их существовании на добрых 20 лет.
В 2007 в институте Гете состоялась выставка этих работ.
Фотография иногда должна отлежаться.
У меня так получается, что до 87 года шло накопление.
Пик творческой активности произошел как раз тогда, когда началась перестройка.
В это же время я стал заниматься монтажами.     
Это сейчас - компьютер хоть на колени, хоть куда - никому не мешаешь.
А тогда - днем работа, остаются только ночи.
Я помню, с каким трепетом  готовишься к печати.
Жена до сих пор не знает, сколько уходило денег на фотобумагу
и другие принадлежности…
Пленка покупалась в рулонах по 300 метров, так дешевле.
Умудрялся впихивать в кассету пленки на 40,
а то и больше кадров, вместо привычных 36!
Сейчас говорят - много снимают на цифру.

Но ведь и тогда, чтобы получить хороший кадр на пленке,
снимать надо было не меньше!
На любую хорошую съемку уходило порядка 3-4 катушек, а то и больше.
Первая осознанная серия монтажа у меня выполнена
на основе документальной фотографии - свадебной.
Был на свадьбе у родственников в Гомеле.
Вспышка - «в лоб», широкоугольник, снимал ФЭДом, объективы 20 и 35 мм.
Мог снимать, не глядя в видоискатель.
Границы кадра чувствовал.
Когда печатал фотографии, у меня сломалась прижимная рамка.
Решил использовать фирменное овальное паспарту.
Где-то я не так сдвинул пленку, поставил в увеличитель -
и вижу, кадр взаимодействует с соседним. Новая реальность.
Фантастика! Совершенно что-то другое получилось!
Так и родилась серия «Свадебные мгновения».


Из серии «Свадебные мгновения», Гомель, 1987 год


Из серии «Свадебные мгновения», бром-серебрянная фотография, Гомель, 1987 год


Из серии «Свадебные мгновения», бром-серебрянная фотография, Гомель, 1987 год

К слову, молодожены увидели фотографии через 20 лет
в книге «Фотографии прошлых лет», они и развестись успели!
Дальше стыковочные монтажи делал осознанно.
Уже в 89 году Залужный снял интересную серию
Снимал он детский дом. Это были отличные работы.
Меня тоже пригласил на съемку, но я смог выдержать только один день.
Было больно смотреть на детей, в их глаза, они в каждом пришедшем
видели своих папу и маму.
Отснял я только одну пленку, а когда проявлял, пленка порвалась.
И получилось - на одном кадре два мальчика рядом,
а на соседнем - разрыв между ними появился…
Видно, один - обычный парень, а второй - нет, другой.
«Предчувствие судьбы».


«Предчувствие судьбы», бром-серебрянная фотография, акварель 1989 год

Сам бы так не сделал специально!
Следующая моя серия монтажей - тоже стыковочный монтаж.
«Ассоциации» называется.
Снимал не только на узкую, но и на широкую пленку.
Снимал камерой Zeisis Ikon, 30 годов. Хорошая камера.
Отдал в починку в конце восьмидесятых, до сих пор не получил обратно!
Размер кадра - 4,5*6. Маленькая, компактная…
А так у друзей брал среднеформатные камеры - Киев, Салют…
Как-то в электричке «Киевом» снимал,
объектив большой - фишай,  камера большая…

- И как люди реагировали?..

- В целом относились лояльно.
Нормально, шуткой, улыбкой…
Я обычно сначала снимал, потом объяснял.  
Хотя, бывало всякое. И в КГБ в Бресте забирали…
Снимал на улице Советской - в центре города.
Это опять  87 год, а может и 85….
Подходят ко мне двое в штатском, показывают удостоверение.
Провели в областное управление КГБ, расспросили, что и зачем снимаю.
Рассказал. Показал удостоверение клуба «Вечернего Минска»,
со словом «Пресса» на обороте. Это выручало. Но пленку засветили.
Хотя к прессе тогда относились уважительно.
Оказывается, в центре города в Бресте стоят старые дома,
где удобства только во дворе...
И, мол, «в империалистической,  английский прессе
такие фотографии из жизни СССР публикуются, мол,
дискредитация  советского строя...».
Пропаганда, одним словом.
Если в восьмидесятые снимал в основном в «открытую»,
то сейчас чаще использую метод скрытой камеры.
Так снималась серия «Люди Египта».
Вначале пробовал как прежде - не таясь.
«Бакшишем» замучили, не то чтобы мелочи жалко,
время терялось на объяснения.
Поэтому фотоаппарат с широкоугольником на шею,
в карман дистанционное управление, руки в брюки.
Подходить можно вплотную. Народ слышит щелчок, а кто снимает непонятно,
остается делать вид, что тебя здесь нет и ты знать ничего не знаешь.
Или пользовался телеобъективом.
Однажды сменил объектив, поднял фотоаппарат, чтобы проверить и вижу,
что мальчика задерживает полицейский. Снимаю.


Из серии «Люди Египта». «Вызов», снимок 1, цифровая фотография, 2004 год


Из серии «Люди Египта». «Вызов», снимок 2, цифровая фотография, 2004 год

Один из лучших моих снимков.
Приехав на отдых в Египет, понял, что-то не то в нашем мире.
На пляже роскошь отелей, в стране разруха и голод.
Снял что мог увидеть.


Из серии « Египетские фантазии», снимок 9,  цифровая фотография, 2004 год


Из серии « Египетские фантазии», снимок 7,  цифровая фотография, 2004 год


Из серии « Билборды Египта», снимок 4,  монтаж, цифровая фотография, 2004 год

Судьба у серии хорошая, выставка в нашем Национальном художественном,
с каталогом, часть работ показано в России -
в Москве, в Нижнем Новгороде, в Казани, в Тюмени,
В Литве и Польше выставлялась монтажная половина серии.

Еще публикация в российском фотожурнале «Фотомагазин» (шесть страниц),
призы, дипломы и первое место в международном  конкурсе в Киеве.
Так что посмотреть их могло большое количество народу.

- А как с монтажами?

- Монтажная работа…
Она происходит в тебе независимо от тебя.
Ты чувствуешь, что накапливаются какие-то ощущения.
Ищешь знаки, символы, соединяешь их, чтобы всем этим
выразить на снимке свое чувство.
Была серия с Верхним городом, уже разрушенным на тот момент.
Я ходил туда с самого утра, когда еще только светало.
Руины… Настроение всему этому соответствовало.
Я стал снимать уже так - кадр снимаю,
а следующий пропускаю, перематываю,  
При проя-е получается пустая пленка,
вставляю туда, то, что считаю нужным.
Хотелось создать определенный контраст,
разговор одной части с другой.


Из серии «Асоциации» снимок 1, бром-серебрянная фотография, 1987 год


Из серии «Асоциации» снимок 2, бром-серебрянная фотография, 1987 год

«Вечерние фантазии», бром-серебрянная фотография, 1987 год

Была еще серия, архитектурная съемка, широкоугольником.
Фотографировал театр музыкальной комедии в Минске.
По тем временам здание было очень современным.
Я решил сделать серию «XX век» и для этого использовал его.
Снимал с учетом того, как я буду дальше делать с фотографией.
Когда знаешь «что» - воплощать уже проще.
Снимал со светофильтрами… В монтаже - наложение двух негативов.
В итоге линии накладываясь создавали свою реальность.


Из серии «Рождение композиции-2», бром-серебрянная фотография, 1987 год


Из серии «ХХ век», снимок 2, бром-серебрянная фотография, 1987 год


Из серии «ХХ век», снимок 3, бром-серебрянная фотография, 1987 год

Работы из этой серии  были на выставке к 150-летию фотографии в Манеже в Москве.
Тогда же начал делать более сложные монтажи.
Работал и с обнаженной натурой.
Я начал вытравливать на негативе ненужные элементы.
Особенно сложно на 35мм пленке.
Процессы все эти происходили в ванной комнате, ночью.
Печатал, ложился спать на пару часов, можно сказать изнурял себя,
в голове туман, все делается автопилотом.
C утра уже первым делом бежал в ванну смотреть, что же там получилось.
Потом на работу.
Иногда брал во время сушки акварель и выделял какие-то фрагменты.
Эти работы я в Клуб не носил.

Один раз принес, увидел прохладное отношение и больше не показывал.
Выставлять их тоже нельзя было - обнаженка, табу.
Делал для себя, потому что не делать не мог.


«Фрески старого дома», бром-серебрянная фотография, акварель 1989 год

- Но это старая технология…

- С этой разукраской есть интересный случай.
Был у меня Богдан Конопко, известный французский фотограф польского происхождения.
Оказалось, что он в то же время делал, то же самое,
хотя в тот момент у нас никакого контакта не было.
Был у меня в гостях и еще один польский фотограф -  Кшиштоф Гералтовский, познакомил нас Юрий Васильев.
Гералтовскому глянулись монтажные фотографии из «Внутренних миров».
Попросил подарить одну в коллекцию.
Взамен он мне портрет Станислава Лема.
Результат встречи - приглашение от  Польского союза фотохудожников
на фестиваль «Варшавское лето».
70 работ в трех залах в центре Варшавы в «Старом Месце».

-  Среди монтажных  работ мне нравится больше остальных одна работа.
Называется «Сопричастность», так она озаглавлена в альбоме.
Как она получилась?


«Сопричастность», 1987 год / 2003 год

- Сложно сказать…
Эта работа компьютерная, на основе негативов 80-х.
Когда работал над книгой «Фотографии прошлых лет»,
я словно вернулся, погрузился с головой  в то время.
Я помнил, что я хотел сделать эту работу на бумаге,
но тогда технических навыков не хватало.
А здесь получилось…
Сложно сказать, как  все  рождается.

- А как тебя узнали в Москве?

- В Москве мои работы выставлялись раза четыре.
В 80-х в Манеже в ЦВЗ к 150-летию появления фотографии
и в Доме художников в «Новой волне»,
в наше время в Доме журналистов на Гоголевском бульваре
и персональная выставка в галерее «Фотосоюз» Союза фотохудожников России.
А первый раз было так…
Как-то уехали в отпуск по Волге с женой.
Перед этим неделю решили пожить в Москве, у знакомых на Старом Арбате.
Где-то прочитал объявление, что Агентство Печати и Новости формирует выставку к юбилею фотографии.
Взял папочку со своими работами и пошел в АПН.
Захожу, а вид у меня еще тот - шорты, кроссовки, майка, бейсболка,
черные очки, ноги и грудь волосатые, папка под мышкой.
Кругом все в строгих костюмах, с галстуками.
Милиционер с табуретки чуть не свалился, увидев меня,
но узнав, куда и глянув паспорт - пропустил.
Показал фотографии какой-то дородной женщине, она, мельком глянув на них,
сказала поджав губы: «Такие фотографии нам не нужны!».
Я привез монтажи…
«А может, покажете тому, кто разбирается?».
Терять-то уже нечего.
Да и Перестройка…
Она, пожав плечами, взяла мою папку, ушла куда-то минут на 20.
Возвратилась и говорит: «Может, чай-кофе хотите?»…
В итоге, были отобраны 4 фотографии из серии «ХХ век».
Я приезжал  на выставку - это было грандиозное событие,
показывалось все лучшее, что было на территории бывшего СССР
со времени появления фотографии, по мнению организаторов, конечно.
Карелин, Наппельбаум…
Современная фотография - в отдельном зале.
Персональную выставку «Фотографии прошлых лет» в 2006,
в галерее ФотоСоюз помогала комплектовать Светлана Пожарская -
фотограф, автор книг по фотографии.
Была она и в Минске у мня в гостях, подарила свою книгу.
Купила для себя фотографию из серии «Прогулки по городу», из туманов.
Я бы и так подарил. Но она хотела именно заплатить.
Выставка потом перекочевала в музей фотографии в Нижний Новгород,
потом в Казань. Но проходили они без моего участия. Болел.
В конце 80-х в Минске начали выставляться студийцы,
которых вел Валерий Лобко.
В одной из них, «Форум коллекций» в здании ВДНХ  участвовал и я.
Пригласили  меня и Залужного.

- Как познакомились с Лобко?

- Как-то сложилось само собой.
У меня же квартира была скорее как проходной двор.
Жена до сих пор вспоминает…
Молодые были, общались много.
С Аркадием Бирилко встречался.
Студийцы Лобко бывали. Меня они приглашали в Москву, …
Примерно в то же время мне позвонил Лобко
и сказал, что будет издаваться «Фотоманифест» в США,
попросил принести работы.
В книгу попали 2 фотографии. За что ему очень благодарен.


«Красный закат», черно-белый вариант,  бром-серебрянная фотография 1990 год


«Воспоминания о будущем», черно-белый вариант,  бром-серебрянная фотография, 1990 год

Уже после этого он проводил набор в студию,
я пришел, он сказал: «Вадим, тебя уже нечему учить - ты состоявшийся автор».
Дал секретный рецепт чудо-проявителя.
А так контакта у нас не было.
Несколько моих работ выставлялись в Дании, США.
Однажды на первое мая в 90-91 годах в подземном переходе
вручили газету «Свобода».
Она тогда нелегально издавалась, небольшой формат.
Открываю на первой странице мой монтаж «Красный закат» и подпись Вадим Качан.
Еще был СССР.
Ну, думаю - придут.
Не пришли. Союз развалился.
Монтажей печатал несколько дублей, раздавал знакомым, друзьям.
Наверно от них попали.
Фотографии уже жили своей жизнью.
Но мне на тот момент уже было все равно, я ушел из фотографии.


Фото: Валерий Ведренко

Вадим Качан: «Фотография - это маленькое послание». Часть 2 >>>

Текст: Валерий Ведренко
Фото: Вадим Качан, Валерий Ведренко