«Фотография в публичном пространстве» – критические тексты по итогам воркшопа

4-5 октября 2018 года, фотограф и куратор Андреас Рост (Andreas Rost) провел мастер-класс для фотографов, кураторов и арт-менеджеров на тему «фотографии в публичном пространстве».

Андреас Рост: «Представленные здесь критические тексты появились во время воркшопа, на котором обсуждалась тема «Фотография в публичном пространстве». Все вместе мы хотели разобраться, какое влияние художественная фотография может оказывать на общество и как на нее реагирует публика. Как и в, пожалуй, гораздо более популярных формах критики – литературной или театральной – речь для нас шла прежде всего о том, чтобы осмыслить конкретную художественную работу со всеми ее особенностями и в контексте внутренне присущих ей закономерностей. Поэтому можно назвать очевидным тот факт, что лучшие из собранных здесь текстов были написаны авторами, которые по роду своей практической деятельности очень тесно связаны с фотографией.»

Фото © Виктория Харитонова / Goethe-Institut

«Авторы постарались подвергнуть объекты интеллектуальному анализу, который выходит за рамки простой оценки с точки зрения вкуса. При этом они также руководствовались идеей Уильяма Блейка: «Противоположность во всем — залог настоящей дружбы». Аргументы, приведенные авторами в текстах, мне кажутся довольно жёсткими, местами – очень неожиданными, а иногда и весьма остроумными. Таким образом, они соответствуют всем основным требованиям к подобным текстам. Авторы очень индивидуально подошли к решению парадоксальной проблемы, перед лицом которой так или иначе оказывается каждый художник: «Суждение эстетического вкуса претендует на общезначимость» (Иммунуил Кант, «Критика способности суждения»).»

Andreas Rost / фото профиля в ФБ
Andreas Rost / фото из профиля в ФБ

Андреас Рост (Andreas Rost) – свободный фотограф, куратор, преподаватель, автор. Сооснователь художественного и культурного проекта Tacheles в Берлине (1990).

Выпускник Высшей школы графики и искусства книги в Лейпциге (1993) по специальности «фотограф», учился у Арно Фишера и Эвелин Рихтер. Сокуратор c|o Berlin (2000-2001). С 2003 г. курирует выставки Института международных связей (ifa, Штуттгарт) и Гёте-Института по всему миру.

Тексты участников воркшопа.

| Наталья Кирилко

Обряды и ритуалы, а еще, архивная фотография...

Основными темами Месяца Фотографии в Минске 2018, пронизывающими всю экспозицию выставки, являются обряды, ритуалы и традиции в жизни человека, от крещения через свадьбу до похорон, и атрибуты, без которых эти обряды были бы невозможны (цветы). Архивная фотография проходит отдельным важным блоком в экспозиции и часто переплетается с темой обрядов и ритуалов.

Архивные свадебные портреты «Девичьего вечера» от VEHA, скромно и нарядно прикрытые вуалью, перетекают в проект «1959-1982» о истории фотографии и фотографах Беларуси соответствующих лет.
За ними следуют интерьерные фотографии из проекта литовской фотографки Вилмы Самулёнице «Шестьдесят памятников. ЗАГСы». Искусственные, чрезмерно декоративные, застывшие в советской эстетике интерьеры, показывающие вмешательство государства в ритуал "восславления жизни".

А дальше... Черная занавеска через которую раздается тревожный звук. Но нет повода беспокоиться, ведь куратор выставки, ведя нас по залам со свадебными фотографиями, не может шокировать зрителя чем-то страшным...
Но эта вера напрасна, именно ужас жизни современного общества ожидает зрителя за черной занавеской. Да, сразу за спокойными, застывшими во времени ЗАГСами, местами, где представитель государства в торжественной обстановке в паспорта граждан ставит отметку о рождении семьи, следует проект Стэнли Грина «Чёрный паспорт». Ужасы войны и грязь жизни общества. Мертвые, изувеченные тела и разлагающиеся нормы морали и нравственность.

Разочарование, тревога, непонимание, негодование, эти чувства испытываешь как к сюжетам фотографий из проекта «Чёрный паспорт», так и к решению куратора о размещении этого проекта в рамках выставки. Словно стоя в душе под теплой, приятной водой, кто-то, без предупреждения, включил очень холодную или горячую воду. Фотографии Стэнли Грина охлаждают ум и обжигают сердце. Даже в этом, шокирующем зрителя проекте, куратор знакомит или напоминает (в зависимости от уровня погруженности зрителя), о историей фотографии, показывает метод отбора снимков при работе с аналоговой фотографией, контрольными отпечатки.

Следующий зал и снова черная занавеска, но после «Черного паспорта» ты уже морально готов увидеть что угодно... А за ней проект Пшемыслова Пакрицки «Ритуалы перехода»: крестины, первая коммуния, свадьба
и похороны. Все самые значимые ритуалы в жизни человека, запечатленные в торжественной обстановке, с портретами нарядно одетых по случаю людей и усыпанные цветами. Даже похороны в этой серии воспринимаются как
красивый, нарядный ритуал, и не более того.

Логичным и своевременным является переход в следующий зал выставки к проекту Матиаса Хардера «Цветы в современной фотографии». Живые и искусственные, праздничные цветы, сопровождающие радостные и печальные ритуалы жизни человека. Цветы в разный период их жизни, от цветущих до увядших. Цветы на фотографиях и цветы в горшках и вазах, их аромат. Среди цветов, успокоившись, начинаешь сопоставлять цикл жизни цветов и людей, их назначение. Замечаешь сходство между ними, общее участие в обрядах и ритуалах. В этот момент приходит понимание взаимосвязи всех проектов на выставке, даже «Черный паспорт» Стэнли Грина становится неотделим от общей идеи. Прослеживается сходство в жизни цветов и людей: рост и цветение, красота, за которыми следует смерть насильственная (война и убийства, срезание цветов) или естественное увядание. Сходство очень хорошо видно на фотографиях Вильфрида Бауэра с сухими подсолнухами, фотографиях высохших от голода еще живых людей и мумифицированных телах жертв войны Стэнли Грина, а также горшках с высохшими за время выставки розами. Живые, цветущие во время выставки цветы засохли к её окончанию, является ли это задумкой куратора или произошло случайно, но это связывает воедино все проекты и подводит итог всей выставке.

| Елена Донброва

Написать рецензию, практически на ходу, задача не из легких, но постараюсь.
Мое субъективное мнение основывается на двух моментах:
1. Открытие выставки.
2. Беглый «осмотр» в рабочем режиме…
Избежать сравнения до и после, к сожалению, не удалось.

Унылая пора – очей очарованье.

Открытие выставки – это сублимация визуального, тактильного и духовного; где эмоциональная часть превалирует. Учитывая тот факт, что экспозиция «Хрупкая сила: Цветы в современной фотографии» является частью месяца фотографии и делит пространство с другими проектами, следует отметить очень тонкое отношение именно к этим работам авторов. Дабы подчеркнуть благоухание и нежность по периметру были расставлены живые цветы в горшочках, причем каждый живой цветок был подобран в соответствии с цветами, изображенными на фотографии, в связи с чем открытие выставки было наполнено тонким запахом весны, пробуждения – жизни. Казалось, живые цветы начнут оспаривать главенство: розы, лилии, орхидеи, рододендроны, подсолнухи отдавали свою энергию в дар посетителям, привлекая к себе значительную долю внимания. Не секрет, что каждый из нас, не будучи аллергиком, по-разному реагирует на запах. Так для кого-то лилия несет в себе девственную чистоту и аристократизм, для кого-то это напоминание о траурных процессиях. Не стоит забывать, что символизм одного и того же растения имеет разное значение в культурах стран.

Торжественный момент свершился. Начались повседневные будни… Цветы завяли. Трагическое увядание – результат холодного помещения или отсутствия должного полива, изменило первое впечатление о выставке. Жухлые листья роз подчеркнули контрастом «живую» фотографию, где мир уже искусственен. Пространство выставки стало похожим на хоспис, где вдоль окна стоят койки. Пустой мольберт не говорит о завершенности, скорее наоборот: что-то умерло окончательно. Стол перегородивший доступ к некоторым фотографиям, с оставшимися на нем наклейками, уводил мысли в другую сторону. Возможно, это «останки» другой экспозиции, но учитывая тот факт, когда «мусор» являлся художественным замыслом становится непонятным нахождение данных предметов. Хрупкая сила изображения ушла на второй план.

Порой мы не в силах предусмотреть или предупредить «явление» чуждое нашим творческим замыслам. И выставка сама создает некий конгломерат, втягивая в себя как губка. Возможно именно эта субтильность здесь четко обрисовывает уязвимость цветов в современной фотографии – рождение и смерть, прекрасное и мимолетное…

P.S.: Несмотря на нежность, орхидеи единственные цветы, которые стойко переносят превратности судьбы. «Сердце» выставки продолжает биться!

| Виктор Сеньков

«В мире много красивых цветов. Я сорвал их все…»

С античных времен и до наших дней, цветы являются частью человеческой культуры в самом широком смысле. Цветами любуются, поражаясь их красотой и хрупкостью. О цветах размышляют в философическом плане, находя их хрупкость и краткий жизненный цикл аллегорией всего бренного и преходящего. Цветы стали символом расцвета и неизбежного увядания, прочно связав себя не только с жизненным циклом человека и всего живого, но и с рождением и смертью любви, как самого прекрасного и, часто, не достижимого чувства. Цветы всегда использовались в религиозных практиках от языческих, до христианских. Средневековое рыцарство взяло на вооружение не только сияющие доспехи, но и один из самых хрупких цветков – незабудку. Война белых и алых роз закрепила за этим цветком славу геральдических символов, под которыми люди с воодушевлением убивали друг друга. В эпоху возрождения символическое значение цветов было возведено в абсолют и прочно обосновалось в натюрмортах ванитас, плавно перетекло в натюрморт фламандской школы живописи, расцветшей под давлением зарождающейся европейской буржуазии. Этот подъем, и спад символического значения цветов закончился с окончанием Викторианской эпохи и находит лишь слабое отражение в нашей современной жизни. Цветы и их цвет остаются символами любви, чистоты и порока, их количество в букетах в некоторых странах определяется объектом дарения – жив он или, как сорванный цветок, мертв. Современные художники, все также пишут и рисуют цветы, но используют их, скорее в большинстве случаев, как объект, который поможет скорее продать их произведение. Цветы любят все. Они прекрасны. Живые и мертвые. Самое интересное, что примерно в одно время с появлением фотографии, широкое распространение в повседневной жизни получили и искусственные цветы. Фотография перенесла изображения цветов в интерьеры людей всех классов, сделав их доступными. С распространением любительской фотографии, цветы стали объектом неиссякаемого интереса со стороны начинающих и профессиональных фотографов. За редким исключением эти бесчисленные изображения несли на себе хоть какую-то смысловую нагрузку. В связи с этим стоит вспомнить одну из серий Дэвида Лашапель, которые довел до абсурда идею символического натюрморта, использовав символы современной массовой культуры, создав новый ванитас современной эпохи.

Выставка, предложенная немецким куратором Матиасам Гардэром, на месяце фотографии в Минске, могла бы стать ответом на вопрос, как современные фотографы используют цветы в своем творчестве. Однако собрав большое количество авторов, по видимому, с интересными проектами, куратор не смог предложить зрителю цельной экспозиции, которая не отпускала бы и заставляла смотреть и думать. В пространстве новой галереи У многие работы просто терялись и выпадали из общего контекста экспозиции, заставляя зрителя бежать дальше, в новые и новые залы. Вероятно сильные проекты и серии были раздроблены куратором на мелкие части, но собрать их воедино Матиас не смог и смысл, идея, которую в них закладывали авторы был понятен только после прочтения довольно пространного описания. Почему так случилось? Кто виноват? Прежде всего, виновата команда, которая занималась развеской экспозиции. Не удачно выбранное пространство, отведенное под экспозицию галереей, убило напрочь потенциально интересный проект. Многие авторы затерялись в этом холодном, громадном зале. Манера развески отпечатков – отдельная история. Создалось впечатление, что монтаж производился впопыхах – сапожные гвозди плохо входили в стену и их искривленные тела криво торчащие из выщербленного бетона, вместе с мертвыми цветами в вазонах, развешенные тут и там, могли бы стать визуальной частью, которая подкрепляет общее впечатления распада экспозиции.

Проходя вдоль стен, внимание зрителя привлекали лишь наиболее крупные отпечатки, которые забирали на себя весь интерес. Напротив камерные работы так и остались не замеченными. Я бы еще хотел отметить некоторую прямолинейность в подходе к использованию поддерживающих экспозицию объектов. Как вы догадались – цветов. Я понимаю, что это хороший ход. Изображения и цветы. Живые и искусственные. Предсказуемо. Почему? Я шел на открытие и думал, что наверняка увижу фотографии кладбищенских цветов, лежащих на могилах, а рядом точно будут лежать искусственные цветы. Я не ошибся. Все так и было…

Можно ли было показать этот проект так, что бы он запомнился своей цельностью и стал одним из самых интересных в галерее. Я уверен да! Есть ли у меня ответы как? Я скажу да! Однако это уже совершенно другая история.