Что должен и что не должен показывать фотограф, художник, человек творящий? Или границ нет - показывай все, что хочешь, все, что не стыдно? Стоит ли демонстрировать то, что самому не нравится, но представить, по внутренним ощущениям, необходимо?

Я не помню, чтобы кто-то раньше выставлял свои черновики в качестве самостоятельной экспозиции, с оговоркой, правда, что это «рабочий материал». Фотография на стене и в рамке (или поверх рамки) оценивается как итог проделанной работы, и оценивается, что в данном случае важно. Подогревая интерес к финальной экспозиции, все же нельзя совсем абстрагироваться от ощущения уже готового продукта здесь и сейчас. Поэтому на выставке Валерия Ведренко, на первых ее двух частях, возникло ощущение странное, двойственное, с одной стороны, не лишенное сарказма и грустного вздоха, с другой - радости от приятных работ. И, конечно же, предвкушения.**Часть первая. Travel-Гауди Когда на открытии Валерий сказал, что это «не его Гауди», я ему поверила. Глядя на фотографии Ведренко-путешественника, я ощущала чувство дискомфорта и собственной неполноценности. Как это я не видела Гауди? Упустила такой важный пласт в жизни мирового искусства, да и вообще могу дальше жить без этого впечатления?! Но раз возможности поехать у тебя точно не будет, вот хоть на фотографии посмотри! Они, конечно, не передадут всю мощь Собора Святого Семейства, но в сочетании с рассказом, дадут тебе еще раз понять, насколько ты ущербна… Большой Брат-путешествениик приехал из-за моря и говорил, как там замечательно и необыкновенно. И чем больше Валерий рассказывал, тем больше я понимала, что никогда, никогда в жизни мне туда не попасть и не увидеть все своими глазами. Так я и буду жить дальше, с оторванной важной частью организма. И как жить - не понятно.Ну как же? Как же жить? Жадно толпясь вокруг работ и пытаясь высосать из них энергию архитектуры Гауди и взгляда автора, люди не оставляли даже шанса хоть краешком глаза зацепить снимок. После нескольких неудачных попыток, после того, как в фотографиях остались только изображения Саграды, я, наконец, добралась до них. Судя по всему, зрители вправду высосали из них весь сок, взахлеб рассказывая автору как прекрасна Саграда Фамилия на его фотографиях. Я увидела только факт - Саграда есть, и она на самом деле прекрасна. Но как она прекрасна, и что в ней нашел автор для себя - так и осталось непонятым. Свет-тени, прекрасный объект для фотографирования, прекрасное место… Но этого мне было катастрофически мало. Я не перенеслась через фотографии в то чудное место, которое увидели остальные. Часть вторая. Концептуальный ГаудиВторая часть проекта имеет к Гауди отношение опосредованное, авторское и очень концептуальное. Здесь уже не просто фактические зарисовки, а ощущения, впечатления, совпадения и случайности. Саграда с женским началом, пластикой женского тела наяву и в ощущениях. Эта часть чернового материала, в отличие от первой, вполне может претендовать на самостоятельность. На открытии Валерий уже не был настолько пафосным и в интонации увлеченного и впечатленного человека; ощущение от всего создавалось очень уютное. Возник разговор о том, может и должен ли фотограф показывать рабочие материалы. Зрителю предлагается оценить не совсем готовую работу, причем сам автор говорит, что эта работа ему не нравится, не устраивает, и зритель словно уговаривает его, что работа, все же, проделана с достоинством. Своеобразное напрашивание на комплимент. Но мне вторая часть и правда понравилась больше. В них можно было уловить тонкий аромат нежности, привкус женственности, теплую пластику… Я верю, что это Гауди…Неоднозначное отношение вызвала обезличенность моделей и намеренное отсекание голов, но, не смотря на это, именно такие работы цепляли особенно сильно. Удивительно, но эти женские тела таинственным образом смогли передать восторг и впечатление автора, в отличие от travel-фотографий первой части.Рабочее-выставочный материал подогревал интерес к финальному аккорду проекта, но одновременно и делал его еще более предсказуемым. На то воля автора, вероятно, он уверен в своих силах - поразить зрителя, не смотря ни на что. Часть третья. ФиналЯ ждала его, с любовью вспоминая первую выставку о Гервятах. Художник на то и художник, чтобы удивлять, поражать, вдохновлять и вызывать интерес к своим так предсказуемым работам. Открытие, справедливо, не то место, где можно погрузиться в работы, увидеть их так, чтобы «проняло». Я с тоской вспоминала неправильный, полутемный и пустой зал в Красном Костеле, огромного формата работы, в которых можно было утонуть. Глядя на фотографии в клубе, я умом понимала, что они созданы специально для этого пространства, и больше они бы выглядели странно и не уместно. Но очень хотелось утонуть. Маленький квадратик поверх серого стекла - не их формат, не их размер, и слишком тихо звучание. Спустя какое-то время по счастливой случайности я нашла оптимальное расстояние. К работам Ведренко всегда хочется присматриваться, приближаясь вплотную. Но это не помогает. Лучше остановить себя за два шага до работы, и остаться с этим неумолимым порывом, стиснув зубы, остановиться. И тогда она, в любом размере и любом пространстве зазвучит, откроет свои тайны и, наконец, покажет, о чем художник так долго и упорно рассказывал. Гауди буквально стоял и дышал рядом, тот Гауди, которого я и вправду никогда не увижу в реальности. Странно, но в понравившемся мне образе Гауди не было обнаженной натуры, а был космос, золото, свет и необъяснимое пространство. Возвышаясь над огромным городом, ниспуская свет на бархатные склоны, Собор Святого Семейства парил над миром. А там внизу был человек, и в центре Саграды - человек. И в его одиночестве было что-то сакральное, таинственное и торжественное. Эти образы, рассказ Валерия и пафосные речи слились в один неразделимый образ, рассказ, отпечаток памяти. Через эти картинки я смогла увидеть. Ведь на самом деле, не важно, сможешь ли ты попасть в какое-то удивительное место, везде побывать практически невозможно. Но глядя на фотографии, живописные полотна, на любое произведение искусства, самое важное - в мыслях и чувствах перенестись туда, в это восторженное и воспетое пространство и понять, что нашла, и о чем так тоскует душа поэта. Но этот призрачный полет за стены холодного города прервали другие работы заключительной выставки. В их описании, пожалуй, разгулялась бы душа отчаянной феминистки, но я не буду категоричной и не стану обвинять Ведренко в использовании женского тела. Меня скорее смутило упорное нежелание женского образа вписываться в образ архитектуры. Полупрозрачное, мягкое и теплое, оно было превращено в неживое, холодное и плоское… в тоненький опавший листок, распластанный поверх фигурных камней. А они так больно врезались в уже неживую плоть своими тяжелыми головешками, и словно тонули в ней. С одной стороны, было видно, что автор не хотел и даже не думал причинить боль, но с другой, не раз сам повторил, как целенаправленно шел именно к такому решению. Чего-то не хватило, быть может, большей нежности и трепета, а возможно, и большей жестокости, чтоб если уж больно, то до крика. Но Ведренко нерешительно остановился где-то посередине. И если в технике автор добился большого прогресса, то образам не хватило порыва, оставшегося в словах и воспоминаниях.**Показывать или не показывать? Могло ли хватить только одно выставки, сделанной в большем пространстве и с большим размахом? Зачем нужны были черновики и так много слов? Гадать сейчас, что было бы и чего не было, бессмысленно. Проект был сделан и задуман для конкретного места и пространства. Задуман и реализован для конкретных людей, которые каждый четверг приходят и, удержав в памяти последнее событие, наблюдают за следующим. И еще для тех, кто может долго выбираться и успеть, хотя бы, на последнее. Мне не дает покоя последний вечер, когда в относительно закрытый клуб пришли новые люди, пришли специально на выставку Ведренко, и клуб превратился в фотогалерею с интересным событием. Упорство и постоянство, с которым НФК «МIНСК» реализовывает свои выставки, через долгое время замкнутости, привели к хорошему, показательному результату. И можно кричать на каждом углу, что у нас нет пространств, а можно просто работать, и все случится. Все три выставки были очень разными: по атмосфере, представленному материалу, настроению и мыслям. Бесспорно, каждая все больше подогревала интерес к следующей, и, выдержав общий ритм, последняя стала громким завершением. Но меня не оставляет чувство томления, которое оказалось больше и глубже, оставленного впечатления. Встретить бы последние работы сразу, не важно где, без слов и людей, а сразу в лоб - они бы пронзили намного сильнее. И может быть, отменить уже церемониальные открытия и многословных кураторов и авторов? Пускай они будут потом, после картинок и собственных мыслей. Потом, после бури эмоций и лавины вопросов. Потом, после собственной жизни в созданных образах. Потом, отдельно от всего.

Текст: Таня Стрига
Фото: Валерий Ведренко «Поклон Гауди»обсудить на форуме zнята