Ближайшие интервью в проекте «Встречи с легендами» посвящены 50-летнему юбилею НФК «Мiнск»!

Михаил Жилинский. Фото: Ю. ВасильевМы продолжаем рассказывать о наших фотографах, которые недавно жили и работали с нами.
Далеко не каждый автор в 42 года может похвалиться участием в 150 выставках и международных фотосалонах, завоевав при этом 48 наград, среди которых два золота и бронза от FIAP. За оригинальность и высокохудожественность работ Михаил Жилинский был отмечен специальным призом Британской королевской академии искусств.
О Михаиле Жилинском вспоминают Мария Жилинская, Юрий Васильев, Евгений Козюля и Виктор Бутра.Из цикла «Встречи с легендами».

Вспоминает Юрий Васильев

- В белорусской творческой фотографии были профессиональные фотографы, для которых фотография была основным видом деятельности. Они участвовали в жизни фотоклуба «Мiнск» и оставили заметный след в творческой фотографии. Одним из них был Михаил Жилинский?

- Хорошо поставлен вопрос.
Но хочу начать не с Жилинского.
Первое - нельзя сводить белорусскую фотографию только к Минску.
Фотография была везде в республике.
Второе - действительно, многие люди с профессиональной подготовкой уделяли внимание и творческой фотографии.
И Миша был в их числе.
Он был профессионал - закончил фотографическое училище.
И вся его работа была связана с фотографией.
Съемка каталогов, обработка - все это входило в его обязанности.
Было много фотографов, которые, работая и в прессе,
работали на творческую фотографию.
Миша Жилинский пришел как раз в тот период,
когда мы начали искать пополнение Клуба.
А Миша оказался еще и «свежей кровью».
Он был технически подготовлен.
Его жизнь - это 42 года.
Они пришли один за другим. Жилинский и Лобко.
Два человека приблизительно одинакового возраста, но совершенно разные люди.- В чем их разница?- Разница в понимании фотографии.
На Мишу влияли FIAP-овцы, особенно Федоренко.
Они получали большое количество наград.
И даже то, что он делал - фактически одни монтажи.
Ему для съемок времени не хватало.
И он делал изображения из всего, что у него было. - А была у него своя тема? Что-то очень личное, к чему он постоянно возвращался?- Однозначно сказать не могу.
Он ездил в Челябинский клуб, их водили на экскурсию на завод.
И Миша сделал прекрасную серию «Сталевар». Хорошая работа, порядка 4-5 снимков.
Миша все это приводил к картинке.
Даже те репортажи, которые он снимал, социальные.
Не информационная составляющая, а эстетство. Это -  фотографика.Миша был явным порождением «Фотографики».
Он, Федоренко…
Федоренко мне рассказывал сам, что приехал на выставку в Минск,
увидел ее и был сражен. И тут же купил «Зенит».Миша внес в Клуб большой импульс.
Много делал, всегда приносил новые работы.
Был душой компании. С него хотели брать пример. - Вы говорили, что Жилинский взял на себя миссию организовать новую студию. - Дело было так.
Миша, работая на заводе, освоил метод голодного проявления,
так называемый ФДП. Получались графические картинки.
И видимо, он хотел преподавать это.
Собралась группа, он преподавал, а потом как-то затихло.
Ее доводил до выпуска уже Лобко.
Видимо, Миша остыл.
А может, не хватило преподавательского таланта.
Я могу судить только по откликам учеников.
Миша рассказывал о своем методе и в поездках - Могилев, Гродно.
Валера тоже читал там лекции.
Мы хотели сделать, чтобы фотография была везде по республике. Миша в какой-то степени -  баловень судьбы.
Ему давалось все легко. Но он всем делился.
Валера тоже не прятал, но к нему надо было найти подход.
Я их все время сравниваю. Они пришли в одно время.
И я тысячу раз говорю - был Дудкин, Бутра, Козюля, Нехайчик, Жилинский, Лобко. Тренина, Могилянский…
Это было костяк Клуба на тот момент.
И Миша был главным заводилой.
Раз в два года проводился республиканский семинар фотолюбителей.
Витебск, Гродно, Светлогорск…
Это делалось на хорошем уровне, с конкурсами и лекциями.
Тарасевич приезжал, москвичи, латыши…

- Вы беседовали с Михаилом о творческих перспективах?- Помню единственный такой разговор.
Шла речь о фотографе из Бельгии.
У него была серия портретов с центральной композицией.
Миша почти подражал ему.
По сути своей Миша был репортер. Он хорошо снимал и мыслил.
Была такая выставка, когда два фотографа из Минска снимали Германию
и два фотографа из Берлина снимали Беларусь.
У нас это были Жилинский и Иванов.
Миша уже в этот период был подготовленным.
И репортаж он эстетизировал. Там было много приемов.
Немцы занялись чистой политикой,
Иванов (а это время Горбачева) - лавочку снял с надписями…
А Миша - интересно снял, но больше формальных работ.
Но это не было чистым репортажем.
Хотя снято репортажно. - А как Вы для себя объясняете это эстетство? Почему ему было мало простой фотографии?- Я ему говорил: «Ты снимай и делай, как бы ты хотел,
но не лезь в социальную сферу».
Михаил репортаж  всегда приводил к какой-то форме.
Лобко это вообще не принимал.
И расходились они, все больше, именно на этой почве.

- Его фотография художника с собакой была чуть ли не в каждом фотожурнале того времени. Вы знаете историю этого снимка? - Это снято у нас.
Мы были на пленэре в Могилевский области.
Местный художник, резчик по дереву.
Это монтаж из 3 негативов. Снято все 6*6.У Миши было очень много вариантов с этим художником.  - А тогда стоял вопрос о том, что монтаж - это не настоящая фотография?- Нет. Вся «Фотографика» была построена на монтажах.
Группа «Камера» и вовсе делала монтаж с 3-4 увеличителями.
Увлекались люди!- Все это сегодня элементарно в фотошопе… - Это картинка, полученная с помощью фотографии.
Но не фотография.
Все это тогда страшно критиковалось.
Вся московская критика не принимала это.
Советская фотография - репортажная.
Там не спрячешь, не уберешь. Сохраняется документальность.
А тут документа нет. За уши притянуто.- Но эта работа сделана очень органично. Здесь не видно, что это монтаж. - Ему эту художественность надо было создавать.
Он не искал ее в природе.
Мне кажется, это происходит от того, что у людей мало съемочных дней.
Одно дело, когда репортер постоянно ездит с камерой и ищет кадр.
А любитель так не работал тогда.
Надо было дождаться того момента, когда ты попадаешь на какую-то съемку,
пленэр и набрать материал.
Если Дудкин сохранял верность репортажу, то Миша делал монтажи.- Мы говорили о том, что в белорусской фотографии много тех, кто не стал художником в силу обстоятельств. И Жилинский - один из ярких представителей таких фотографов.- Он на мир смотрел как художник.
И фотография его - это художественное восприятие действительности
с очень большой долей романтизма. Сюжет всегда добрый, с распахнутой душой.
Миша в конце концов пришел к репортажу.
И закончил он, будучи репортером «Народной газеты».
После его смерти на его место взяли Машу. Это были горячие годы.
Снимать и писать надо было много. Пресса хорошо себя чувствовала.
Сейчас она работает в «Звязде».

Вспоминает Мария Жилинская

- Самый простой вопрос для жены фотографа - как вы встретились? Какими были впечатления друг о друге?

- Я сама с Полесья.
Приехала после школы в Минск поступать на модельера-технолога.
Основной предмет - рисование. А в сельской школе преподавали этот предмет так себе.
И на экзамене я получила тройку. Это приговор.
Конкурс был 16 человек на место!
Шла по городу и думала, что я скажу маме?
На столбе увидела объявление: «Набирается группа фотографов».
Я беседовала с Ивановым Аркадием Михайловичем.
Сейчас он преподает народные ремесла. А тогда был фотографом-бытовиком.
Он дал нам очень многое по свету и композиции.
Иванов тогда проникся ко мне, походатайствовал.
Так все сошлось, и я попала в фотоучилище.
Михаил был самый заметный в нашей группе.
До курсов он учился 2 года в политехническом.
Увлекался фотографией еще со школы.
У него был учитель по фотографии, старый еврей.
В училище Миша выделялся тем, что все умел.
Был первым помощником у преподавателя.
Мы занимались и репортажной фотографией, и павильонной.
Миша учил меня и проявлять пленку, и как выставить свет.
По композиции у него был прекрасный вкус!
Но когда он снимал портреты - проявлялось, что он жестче относится к людям.А у меня - более лиричные снимки получались.
Мы поженились после первого курса.
Свадьбу играли на Полесье, в Лельчицком районе.

- Чем занимались его родители?- Мама была учителем, отец - санитарный медик.
К фотографии никакого отношения. Не знаю, в кого пошел Миша.
Его мать была очень интересным человеком.
Возможно, поэтому мы со временем с ней очень сдружились. - Как бы Вы прокомментировали - когда смотришь работы Михаила, бросается в глаза, что он не очень любил чистую фотографию. Заметно желание перевести снимок в фотографику. Откуда это?- Когда зарождалась «Фотографика»,
Миша очень хотел участвовать в этом движении.
И тогда это направление было модным. Возможно, это сошлось.
Еще у него характер был такой.
Он даже ни один салат не сделал в классическом варианте.
Постоянно экспериментировал.
Такое творчество у него было во всем. Фотография в чистом виде его не устраивала.
Уже позже он стал несколько ближе к классической фотографии.
Миша был нестандартный,  непредсказуемый - в хорошем смысле.
Очень порядочный человек.
Мы не командовали друг другом.
И в быту, и в фотографии.
Если Миша чем-то увлекался - то делал это по полной программе.
Я тоже люблю фотографию, но полностью ей отдаться возможности не было.
Когда была возможность - ездили вдвоем.
Но чаще он сам ездил по фестивалям и пленэрам.
Ему это очень нравилось!
Уже у нас родилась Лена, я поступила на журфак.
На втором курсе родился сын. Миша очень меня поддерживал и помогал.
Мы давали жить друг другу.
Миша увлекался женщинами. Но я знала, что он не уйдет.
Сейчас я понимаю, что у него просто была такая натура.
Увлекающаяся и творческая.
Сын пошел в Мишу, смотрит на многие вещи очень нестандартно.
Дочь тоже достаточно творчески мыслит.
Мне с Мишей было сложно, но интересно.
Мы люди одного склада.- Когда смотришь фотографии Михаила, оцениваешь каждую отдельно.
Когда листаешь их в цифровом виде на мониторе как кино -
работы воспринимаются совершенно иначе.
Он один из немногих фотографов, чьи фотографии смотрятся как авторское кино с определенным настроением.
Тут видится несвойственное белорусской фотографии настроение -
тоска, дурные предчувствия, безысходность,
внутреннее сокрушение и растерянность перед миром.
Нехватка  кислорода.
Я верно прочитал?- Да. Верно.
Таким было время.
Вообще, Миша был человек очень цельный.
С сильным внутренним стержнем.
А время - самый брежневский застой.
Это его это очень угнетало. У нас был очень открытый дом,
маленькая квартира на Волгоградской.
У нас часто бывали кинооператор Саша Боровский, Виктор Бутра...
Они одинаково переживали это время. Тесно. Сковано.
Отчасти поэтому Миша ушел в фотографику.
Хоть какая-то возможность самовыражения.
Надломленность…
Не то, чтобы надломленность, скорее внутренний трагизм.
Ощущался и в мыслях, и  в словах.- Вас это не пугало?- Дело в том, что у нас эти настроения были схожие…
Миша в фотографии выражал себя, свои эмоции.
Возможно, поэтому его не могла увлечь традиционная фотография.
У него резкие тона, четкие линии…- У многих творческих людей в то время были проблемы с алкоголем…- Он не умел пить. Не злоупотреблял.
Но когда доводилось - терял определенные рамки. - Михаил не делился с вами задумками? Вот задумал снять то-то и то-то…
Как получались фотографии? Спонтанно? Продуманные действия?- Он сначала снимал.
А потом рождалась работа.
Часто бывало так, что возьмет элементы старого снимка,
включит в новую работу.
Если чего-то не хватает - тогда доснимает.
Работа рождалась из материала. У него мысль никогда не стояла на месте.
Если он не придумывал в фотографии - придумывал в жизни.
В фотографии постоянно что-то менял, монтировал, менял в печати и монтаже.
Его поражало все, что он видел.
Технические приемы тоже часто рождались в лаборатории прямо в процессе.
Он мог там пропадать ночами напролет. - А как Михаил относился к Вашему творчеству?- Нормально.
Я не могу похвастаться нестандартным мышлением.
Я брала лирикой, мягкостью. Он понимал и принимал мою фотографию.
Очень много советовал. Подстегивал, чтобы я, как и он, участвовала в выставках.
Миша отправлял работы во все концы света.
Участвовал в 102 выставках, в 150 салонах.
Когда я с ним уже увлеклась всем этим, моя самая первая выставка была в Малайзии. Прошла моя работа с зимним пейзажем.
Мы не давили друг друга. Я понимала масштаб его личности.
Хотя бывало, когда он работал уже в газете,
ему приходилось больше слушать меня.
В газете же приветствуется более традиционная фотография.- У него не было внутреннего дискомфорта:
работая в любом издательстве того времени он не мог публиковать правдивые кадры и уже при съемке приходилось избегать острых углов?- Мише повезло.
Он пришел в «Народную газету» когда она уже была самой популярной,
острой и демократичной. Он снимал и печатал все, что ему близко.
Хорошо умел разговаривать с людьми. Обычными, крестьянами со стержнем.
Печатал много характерных снимков.
Вот когда работал в Обществе дружбы с зарубежными странами,
ему было тяжело.
Все съемки были строго регламентированы.
Работал там года два. - Каким Миша приехал из Германии?
Что он рассказывал?- Его, конечно, поражало все. И архитектура, и внутренняя свобода немцев.
Бывал в домах престарелых, общался с детьми. - Михаил знал о своей болезни?- Он сгорел быстро, меньше года.
У его отца была такой же диагноз, но прожил на 15 лет дольше.
Они лежали в Боровлянах в одной палате. - Были ли у него авторитеты в профессии?- Тогда были достаточно тесные связи с Прибалтикой.
Еще когда существовал легендарный поезд «Чайка»,
мы часто ездили в Вильнюс на выставки.
В первую очередь - прибалтийские фотографы. Суткус, Бутырин.
Вильгельм Михайловский. Михаил Филатов из России…
Эта фотография отличалась от нашей.
Виталий Бутырин шел и вовсе особняком.
Многие литовские и латышские фотографы снимали в репортажном направлении.
Но их репортаж отличался от всего, что было в Союзе.
Он хотел на них ровняться.

Вспоминает Евгений Козюля

- Михаил Жилинский представлял фотографию в полном соответствии с названием «фотографика».

- Миша пришел тогда,
когда уже состоялась «Фотографика» в 71, 73 и 75 годах.
И я думаю, эти выставки произвели на него определенное впечатление
и оказали определенное влияние.
В 78 году он уже участвовал с четырьмя работами. А в Клуб пришел в 1976 году.
Еще этому способствовало то, чем он занимался по работе.
Работая в лаборатории на заводе Вавилова, он не снимал портреты на доску почета.
Он занимался технической съемкой - платы и т.д.
Одна из таких работ - отголосок его деятельности в то время.- Как Жилинский попал в Клуб?- Ситуация была не совсем стандартная.
Обычно про Клуб кто-то кому-то что-то говорил и человек приходил.
Кто-то оставался, кто-то нет.
А тут ситуация была такая -
моя супруга, Ядвига, тоже работала на заводе Вавилова.
Однажды она увидела, что коридор на 2 этаже завешан фотографиями.
Это конец 75 года примерно.
Неподписанные. Спросила в лаборатории, чьи это работы.
А на эту выставку Жилинского уговорили коллеги.
Так супруга познакомилась с Мишей.
В итоге пригласила Жилинского к нам в гости и попросила, чтобы он привез свои работы.
Миша приехал, показал фотографии, пили кофе, общались.
Еще через неделю он пришел в Клуб.
Мы особо близко после этого не общались.
Да и Миша в знакомые не набивался,
в силу своего характера. - А с чем он пришел в Клуб и как его приняли?- Приняли очень хорошо.
Во-первых, в Клубе витал дух «Фотографики».
И в этом плане Жилинский оказался своим человеком.
Точные названия работ не вспомню сейчас. Но была какая-то серия…
Миша оказался очень общительным человеком.
Не прятал профессиональные тайны и находки.
Всегда делился, чем хороша та или иная пленка и т.д.
Спустя некоторое время, когда в Клуб пришел Йорг Айтнер,
тогда немецкий студент политехнического института,
они быстро сошлись с Мишей.
Я так думаю, что Мишины работы серьезно повлияли на Йорга.
Миша ездил с ним всюду, взял над ним своеобразное шефство.
А потом Миша активно подключился
к проведению занятий в фотошколе при Клубе.
Для многих это было интересно.
Но хочу сказать, что явных последователей его направления творческого не было. Графика в его фотографии превалировала над всем.
Но Миша умел зажечь, сплотить людей.
Вместе с Валерой Лобко они были теми,
кто держал руку на пульсе зарубежной фотографии - выставки, конкурсы.
Через них шла вся отправка работ. - Когда мы разговаривали о Дудкине, Вы четко отделяли определенные серии в его творчестве. А у Жилинского серийных работ нет…- Только одна серия о металлургическом заводе.
Еще была попытка поработать с хатынской темой.
Но развития серия не получила.
Промелькнула буквально одна работа.
Скорее это из-за отношения к теме. - А фотография «Дядюшкин сон» - откуда она?

- Не поверите, но не знаю.
Она появилась будто случайно и из ниоткуда.
Но то, что пересудов по поводу этой фотографии было много,
обсуждений на выставках - это да, это было.
Как именно она появилась - я не знаю, увы.
Время уходит и понимаешь, что мог о многом спросить… Но…
Миша не любил говорить о том, что он собирается сделать.
Возится, возится - раз, приносит готовую работу. - С кем Михаил особенно дружил в Клубе?- С Дудкиным, Балашовой. Миша всегда ездил на пленэры Дудкина. Ездил на пленэры, но не любил общих съемок.
У костра - обычное общение.
А на съемках старался уйти чуть в сторону и был сам по себе.
Миша не был в чистом виде репортером.
Он даже деревенских мальчишек настраивал на съемку.
Была в нем жилка художника, который что-то задумал и ему надо это получить.- А Вы никогда у него не спрашивали, может он хотел стать художником?- Нет, не спрашивал.
Возможно, увлечение графикой и рождало у Жилинского направление,
близкое к графике художников.
Миша снимал достаточно много пейзажей.
Но выхода на показ этих работ практически не было.
Его увлечение цветом - это скорее.
необходимость работы в Обществе дружбы.
К сожалению, к сегодняшнему дню они потеряли товарный вид и подтвердили недолговечность цвета…- Жилинский и Лобко появились в Клубе в одно время. Как Валерий оценивал творчество Михаила?

- Очень положительно.
Но опять таки, я думаю, что не было ли влияния Жилинского на Лобко
по части графических работ…У того же Лобко была пусть и не такая ярко выраженная графика.
Но создание интересного зерна в фотографии у Валеры появилось
именно в этот период.
И я думаю, Миша тут сыграл не последнюю роль. - Почему Лобко пришлось завершать студию, которую начинал Жилинский?- Могу предполагать, что Миша не справился исключительно
в силу своей мягкости характера.
А у Лобко все же был педагогический дар.
Он искал людей интеллектуальных.
Михаил Жилинский. Фото: В. Бутра

Вспоминает Виктор Бутра

- Как бы Вы могли объяснить увлечение в 70-е годы монтажной фотографией, стремление уйти от чистого кадра?

- Возможно, тут есть элемент совпадения.
В немецком журнале «Фотография» была статья
одного из немецких химиков о так называемой фильтрации деталей проявления.
То, что позже в советской литературе называлось как ФДП-метод.
Миша был знаком с этим материалом.
У него были технические возможности -
пленка (в т.ч. немецкая ФУ-5 до размеров 50*60),
лаборатория - попробовать все это.
А в статье описывалось, что метод позволяет проявить такое количество деталей,
которое невозможно при обычной проявке.
Действительно, выжать из того, что было снято - максимум.
Больше всего для этого и подходил этот метод с проявкой в холодном проявителе. Медленно, проявление каждой гранулы серебра.
Тогда этот метод казался многообещающим в плане богатства деталей…- Но, вспоминая работы Михаила, достаточно лаконичные…- …и возможности убрать ненужные детали на одном из этапов обработки.
Там было много контротипов.
И на каждом этапе можно было при помощи химии
пройтись по любому контротипу негатива или позитива
и убрать все, что не нужно по замыслу. - Продумывал ли Михаил сюжеты заранее?
С Вашим участием, в частности, есть два кадра: на мостике и с зонтиком.
Как они появились?- Когда мы были вместе, все рождалось вдруг.
Заранее не планировалось. Экспромт.
Его монтажи создавались тогда, когда уже были готовые снимки.
Они комбинировал, раскладывая то, что снято.
Что с чем может сочетаться, какой замысел может реализоваться из материала.
А изначально - это все репортажная съемка.
Бутырин, к примеру, рисовал некоторые вещи.
Возможно, и у Миши какие-то кадры рождались из замыслов,
набросков хотя бы композиционных схем.
Но я не был свидетелем тому. Это была импровизация.
И Миша было все же репортером. - Как Вы считаете, каково значение творчества Жилинского для нашей фотографии и получило ли его направление развитие?
Были ли у него последователи?

- Последователей в определенной степени не было.
Это была технология капризная и очень трудоемкая.
Сначала это был дубль позитивов и негативов на плоской пленке.
Затем - печать монтажей. Затем - монтажи переснимались.
И снова загонялись в технику.
А это возможно только, когда у тебя много, пленки, бумаги.
и голова работает в этом направлении.
И не надо забывать - у него было специальное фотографическое образование.
Кому, как не знающему все приемы, применять их на практике?
Официальная фотография тех времен - легко понять, что из себя представляла. Идеологической начинки было очень-очень много.
А Жилинский акцентировал внимание зрителя на внутренних, интимных переживаниях,
на том или ином состоянии человека, атрибутах социального статуса -
его работы выпадали из общего ряда.
А жесткая графическая работа усугубляла воздействие.
Отсутствие полутонов, лессировки.
Все работало на привлечение внимания. Значение, видимо, заключается в том,
что его фотография в метафорической форме  заставляла людей по-другому взглянуть на то, как они, действительно, жили, о чем они, действительно, думали.  
И никто из нас не мог с ним сравняться.- Спасибо всем участникам за эту беседу.

Беседовал: Валерий Ведренко
Фото: М. Жилинский, В. Бутра, Ю. Васильев

оставить отзыв на форуме zнята